- Лидушка, ну что ты в самом деле? Подумаешь, забеременеть не удалось, забацаем мы ещё с тобой дитя, не переживай ты так. А то и двоих разом - девчонку и пацанёнка. Меня с работы на сегодня отпустили, поэтому как приедем, так сразу же и приступим.
- Да тьфу на тебя, окаянный. Ты можешь думать о чём другом или нет? Беременна я и без того, вон даже доктор сказал, что старородящая я. Ты представляешь, что другие болтать будут? О душе пора подумать, а мы с тобой всё в бирюльки играем.
- Сам он дурак старородящий. Хочешь я пойду разберусь с ним и он извинится, хочешь?
- Пошли уже, горе ты моё луковое, а то автобус без нас уедет.
По словам доктора выходило, что Лидия должна разродиться к концу 1983 или к началу 1984 года. Внуку или внучке как раз будет чуть больше 4 месяцев. Угораздило же ей забеременеть с дочерью за компанию.
Но ничего не попишешь, раз Бог дал, значит нужно рожать. Лидия постепенно свыклась с этой мыслью. Младшие дети с нетерпением ожидали появления на свет младшенького. Глафира со смехом поддержала мать.
- Ну вы с папкой даёте, мам. Но я только ЗА, пусть наша семья станет ещё больше. С таким мужем, как наш папка, можно ещё рожать и рожать.
- Да что ты, Глашенька? Я же уже не молодуха, как ты. Это тебе ещё рожать и рожать.
- Ты у меня самая молодая и красивая мама во всём мире. А я боюсь что-то рожать, да ещё эти сны нехорошие одолели. Теперь Юрка меня по ночам успокаивает, а не я его, после ночных кошмаров.
- Глашенка, а головные боли всё ещё мучают Юру нашего или отступают потихоньку?
- Да по-разному, иногда подолгу не возвращаются, а иногда беспрерывно голова болит. Невролог сказал, что это нормально. Ты представляешь у многих из афганцев ведь крыша едет, особенно на почве алкоголя, они тогда и драться кидаются. Хорошо, что Юра мой не пьёт.
- Свят, свят, свят. А мы-то дураки настаиваем, как за столом собираемся. Молодец, зятёк. Пусть не пьёт лучше, не то всю жизнь свою под откос пустить может.
Медленно, но верно, тянулось время. Близилось лето, а с ним и срок, когда Глафире предстояло родить Юрию первенца. Аккурат в середине августа всё и должно случиться.
Маша и Глеб должны стать родителями на полтора месяца позже, примерно в конце сентября. После успешной сдачи экзаменов, оба решили ехать в деревню. Глеб перешёл на 4 курс, а Мария перевелась на заочное отделение.
В июле они отправились в Нечаевку, навестить Аглаю и Виктора. Маша находилась на седьмом месяце беременности. Нечаевка снова гудела, жители судачили о беременных подружках и о беременной Лидии, которая, судя по всему, решила не отставать от молодёжи.
Все селяне неизменно сходились во мнении, что беременная женщина - это самое прекрасное, что только может быть на свете. Ну что поделать, раз так уж повелось в деревнях, больших и малых? Любят люди беззлобно перемыть кости ближнему своему.
Людские пересуды такая вещь, только дай повод для сплетен, стар и млад вмиг подхватятся и будут судачить. Но не зря говорит народная молва - "На чужой роток не накинешь платок". И если о нас говорят, то значит мы ещё живы? Так значит пусть себе говорят, а мы ещё покуражимся.
Но видно смерть не для меня
Глава 26
Лето в России самая дивная пора. В каждой области свои красоты: леса и перелески, горы и хребты, поля и луга, моря и озёра, реки и родники. И песни поют в каждой местности на свой лад.
Иной раз соберутся люди где-нибудь в санатории из разных областей матушки России и принимаются спорить, какой мотив правильнее у той или иной песни, их или соседний? Где-то окают, где-то акают, но одно несомненно - пока жива ещё песня народная, значит и мы ещё поживём.
Юрий Антипенко успешно сдал вступительные экзамены и поступил на заочное отделение. Из Пензы он возвращался в приподнятом настроении. Дома его ждала любимая жена на сносях.
Глафире примерно недели черед полторы рожать, поэтому он летел домой, как на крыльях. Юра купил билет на автостанции. До отправления автобуса в Нечаевку оставалось каких-то полчаса и он сидел среди остальных желающих отправиться в путь.
Неподалёку шнырял инвалид - колясочник, который вплотную подъезжал ко всем на своём транспорте и требовал у каждого деньги себе на бутылку. Кто-то, из ожидающих автобуса, подавал ему из жалости, кто-то брезгливо морщился и отходил в сторону.
- Да я за вас в Афгане кровь проливал, а вы вот значит как со мной, да? Чего глаза отводишь? Не нравится? Смотри как мне их оттяпали, по самое не балуй, - приговаривал инвалид и демонстрировал всем свои культи, оголяя их, насколько это было возможно.