Действительное происхождение проекта таково: Глава колледжа вкупе с архитектором, испытывая естественное желание увековечить возможно более наглядно свои имена, остановились на прекрасной и беспримерной мысли представить в виде новой колокольни гигантскую модель Греческого Лексикона. Но, прежде чем эта мысль была приведена в исполнение, оба они были вынуждены отлучиться по делам на несколько дней в Лондон; во время их отсутствия всё было каким-то образом передано (эта часть истории так и осталась до конца не вполне ясной) в руки бродячего архитектора, который назвался Джиби. Так как прах этого бедного человека покоится ныне в Хэнвелле, не будем беспокоить его память и скажем только, что он утверждал, будто идея Колокольни озарила его в тот миг, когда от нечего делать смотрел он на один из тех ярко раскрашенных и разрисованных таинственными узорами ящичков, в которых хранятся высушенные листья с кустов крыжовника и боярышника, что идут под названием Подлинного Китайского Чая.
Не было ли в этом совпадении чего-то пророческого? […]
VII. О благотворном воздействии на искусство Англии Новой Колокольни Крайст Чёрч.
Идея Колокольни широко распространилась по всей стране и быстро проникает во все отрасли промышленности. Предприимчивый делец, изготовляющий коробки для шляпок, уже рекламирует “модель а lа Колокольня”, его примеру последовали два строителя, специализирующиеся на постройке купальных кабин в Рамсгите, одна из старинных лондонских фирм выпустила в продажу мыло, имеющее ту же удивительную симметричную форму, а из надежных источников нам сообщают, что “Мука Борвика” и “Торлеевская Пища для Скота” выпускаются ныне только в такой упаковке.
VIII. О чувствах, пробуждаемых Новой Колокольней в старых выпускниках Крайст Чёрч.
Горько, да! горько оплакивают старые выпускники Крайст Чёрч сие последнее и пагубное падение туземного вкуса. “Ученый совет советом, — говорят они, — но кто же принял этот совет и где была его голова?” И Эхо (пользуясь правом естественного отбора с рассудительностью, которую бы одобрил сам Дарвин) отвечает: “Где?”
Было выдвинуто предложение, чтобы на ближайшем ежегодном обеде в честь старых выпускников Крайст Чёрч, на который съедется немало народа, каждому гостю в конце банкета вручили портативную модель Новой Колокольни, со вкусом выполненную в сыре».
Что и говорить, написано блестяще!
В 1872 году королева Виктория, весьма довольная образованием, полученным в Крайст Чёрч принцем Уэльским, решила отправить в тот же колледж своего четвертого, младшего сына принца Леопольда Джорджа Дункана Альберта. Принц Леопольд ничем не походил на старшего брата. Он любил литературу (особенно Шекспира и Вальтера Скотта), но более всего был склонен к изучению музыки и иностранных языков. Его занятиями руководили Артур Пенрин Стэнли и старый друг Доджсона Робинсон Дакворт, ставший в 1870 году ординарным капелланом королевы (через пять лет он будет назначен настоятелем Вестминстерского собора в Лондоне).
Принц Леопольд поступил в Крайст Чёрч в ноябре 1872 года и вместе со своим тьютором Коллинзом расположился в Уикхем-хаусе рядом с парком. В отличие от своего старшего брата он скромно надел мантию джентльмен-коммонера. Склонный к академическим занятиям, он слушал лекции по истории, политическим дисциплинам, поэзии, музыке и искусству. В Оксфордском музее принц изучал естественные науки, а в Институте Тейлора[117] — современные языки. В Оксфорде он пользовался всеобщим уважением и любовью.
Когда он познакомился с Алисой Лидделл, ей было 20 лет. Три дочери ректора Лидделла — Алиса и две ее младшие сестры Вайолет и Рода — унаследовали художественные способности отца. Алиса была прелестной девушкой, как пишет Кларк, «с тем налетом романтизма, который Кэрролл заметил, когда она была еще ребенком». О том, что она была очаровательна, пишет и Рёскин в своей книге воспоминаний. Принц часто посещал ректора и неизменно присутствовал на всех его приемах и вечерах. Вскоре по Оксфорду начали ходить стишки, в которых миссис Лидделл изображалась под именем «Зимородок» (Kingfisher). Это была едкая игра слов — намек на «охоту на королей». Речь явно шла о принце Леопольде. Впрочем, миссис Лидделл была здесь ни при чем. Леопольд и Алиса полюбили друг друга, хотя оба понимали, что у этих отношений нет будущего.
Королева твердо решила, что все ее сыновья должны жениться на принцессах. Отчасти это объяснялось заботой о судьбе престола: хотя Леопольд был четвертым сыном Виктории, болезни и смерть в то время столь часто посещали даже королевский дворец, что она не могла не принять этого во внимание, тем более что пережила безвременную кончину супруга. Принц Леопольд должен был взять в жены как минимум девушку из очень знатного рода. Как бы то ни было, он знал, что никогда не сможет жениться на Алисе. Миссис Лидделл также прекрасно понимала, что их семья по своему положению не может породниться с королевской фамилией. Они не могли допустить, чтобы королева, оказавшая им доверие, разочаровалась в этом. К тому же они, вероятно, знали, что принц страдает гемофилией.
117
Институт Тейлора