Но самым устрашающим в этой комнате был полуоткрытый гроб, стоящий у столика. Он обнажал голову несчастного. А рядом с ним стоял скелет с кинжалом в одной руке и со стрелой – в другой.
«Великий Архитектор вселенной, – начал Рэдклифф. – Очисти мои помыслы и помоги создать голема и эликсир бессмертия во славу Твою!»
Упав на колени, он скрестил руки на груди и склонил голову.
Глава
V
Вуди без стука ворвался в палату к Адаму и Еве. Адам лежал с повязкой на голове, по его лицу катились слёзы. Ева рыдала, уткнувшись лицом в подушку.
– Олли жив! – без предисловий выпалил Вуди.
– Что? – Ева, забыв обо всем на свете, подбежала к Вуди. – Повтори! – приказала она.
– Вы не ослышались!
– Наш мальчик жив! – Адам бросился к Еве и закружил её на руках.
– Где он? – смеясь сквозь слёзы, спросила Ева.
– Не переживайте. В соседнем здании. Он с Бенджамином.
– Ты уверен, что с Олли все хорошо? – робко поинтересовался Адам.
– Доктор говорит, что ребёнок родился в рубашке. Цел и невредим. Только шишка на лбу.
– Слава Богу! Мой мальчик!
– Вуди!.. – Адам на радостях расцеловал юношу.
– Попрошу, чтоб вас отвели к сыну.
– Спасибо тебе, Вуди. А что с остальными? – не глядя на него, решилась на вопрос Ева.
– Только Харли. Больше никого не нашли. Я зайду к нему.
– У нас есть тиара, Люк все исправит, – твёрдо сказал Адам. – Да, кстати, это Люк спас Олли, и без всякой там магии.
– И снова мой ангел…
– И где же он?
– С Шофранкой. Она, как всё это увидела, раскапризничалась, и ей приспичило рожать.
– Вуди! Ну ты как скажешь! – рассмеялся Адам.
– Рано ей. Хоть бы все обошлось, – сложила ладони Ева.
– …Передохни немного. Давай, милая, дыши! – повитуха всячески старалась облегчить боль роженицы. – Маргарет, поднеси таз поближе. Кувшин воды, мыло и два полотенца.
– Уже несу! – чуть не споткнулась Маргарет.
– Дорогая, теперь тужься. Ещё, девочка моя! Умница. Хорошо, идёт головка!
– А-а! – стиснула зубы Шофранка.
– О, Боже! – всплеснула руками Маргарет. – Волосики уже чёрненькие. Ой, ты мой цыганеночек!
– Иди на свет Божий, мой хороший. Так… Ещё, Шофранка!
Повитуха легонько надавила ей на живот, и вот уже через несколько мгновений она приняла малыша.
– Вот и наш красавец! Поздравляю, моя милая, ты стала мамой.
– А я – бабушкой! Благодарю тебя, Петунья! – обратилась Маргарет к повитухе и поцеловала невестку. – Молодец, дитя моё.
– Господи! Спасибо тебе! – слабым голосом выдавила из себя Шофранка. – И Вам, Петунья.
– Постой, рано благодарить, – ответила Петунья, поливая малыша из кувшина.
Наконец, ребёнок заплакал.
– Вот, теперь благодарите. Подождём послед… Потом, когда пульс в пуповине утихнет, перевяжем. Так что давай, красавица, состриги локон.
– Это ещё зачем, Петунья? – полюбопытствовала Маргарет.
– Пуповину перевязать. О, Господи!
– Что такое? – испугалась Шофранка.
– Всё хорошо! Тужься ещё! Что есть силы!
– Аа! – закричала Шофранка и потеряла сознание.
– Маргарет, дай ей нашатырь. Да не пить! Смочи тряпку и дай понюхать! И бей по лицу! Давай, не жалей!
– Святые мученики! – Маргарет едва не разбила пузырёк с нашатырём.
Петунья приложила кричащего ребёнка к груди Шофранки, и тот вмиг успокоился. Затем повитуха ещё немного надавила на её живот и достала щипцы.
– Она не приходит в себя! – заплакала Маргарет. – Она умерла?
– Хлестай по щекам! Ты дважды бабушка! У нас тут двойня.
– Да ты что! Как же это?..
– Вот и послед. Неси ещё воды, живо!
– Бегу!
– Эта слабенькая… О, мой Бог, помоги нам.
– Вот вода!
– Вымой ребёнка, а я буду мать спасать.
– Я?..
– А разве здесь ещё кто-то есть?
– Господи, какой маленький, аж страшно. Он не плачет.
– Это девочка. Похлопай по спинке легонько, – посоветовала повитуха. – Шофранка, открой глаза! Знаю, ты устала, дорогая, но ты нужна детям.
Вдруг малышка запищала.
– Слава небесам, Петунья!
– Приложи ребёнка на живот матери. Потом её локонами перевяжи пуповину, когда в ней пульс пропадёт, и после – перережь.
– Чем?
– Зубами лучше перегрызи.
– Ой-ой! Ну хорошо.
Через мгновение девочка запищала, и Маргарет, по велению Петуньи, пошла с ней в другую комнату за простыней.
Повитуха, наконец, привела в чувство молодую маму.
– Как ты нас напугала, детка. Пришлось немного тебя побить. Вот он – твой красавец чернобровый.