Лора
Женщины возникали в его жизни, как мишени в тире, и сразу занимали все внимание – ненадолго, но целиком. Добившись успеха, понятно какого, он некоторое время еще длил отношения, а потом разрывал. Так все и шло, как должно было идти – он в книжке одной американской прочел, что любовь – это power game, игра кто кого, – английский он знал достаточно, чтобы читать книги по психологии – как добиться успеха, как управлять людьми, – когда начинал свое дело, эти книги очень ему пригодились, теперь их на русский перевели. Становясь воспоминанием, подруги его оказывалась симпатичнее, чем были в действительности: самое ценное в них – изгибы, поверхности, линии – и, конечно, преодоление первого сопротивления, взаимного страха – это запоминалось, а привносимый женщинами беспорядок со временем уходил.
С Лорой, однако, получилось не так, как с другими, – и вместо того чтоб признать, что эту игру он – да, проиграл, и двигаться дальше, либо, напротив, решить, что модель кто кого не универсальна и дала в случае с Лорой сбой, и опять-таки двигаться дальше – зарабатывать деньги, заниматься саморазвитием, знакомиться с новыми женщинами, наконец, – вместо этого всего он сидит у раскрытого окна и стреляет ворон.
Не холодно, хотя декабрь, на градуснике плюс пять, винтовка, оптический прицел – он сидит на подоконнике и сшибает с соседней крыши грязно-черных птиц, одну за другой. Стрелять ворон не так просто, как кажется: надо не только попасть, но не вызвать шума, не говоря уж о том, чтоб причинить кому-нибудь вред. Здесь высоко, кусок тихой улицы, ведущей к Большой Никитской, и вдалеке – тротуар перед консерваторией, краешек памятника Чайковскому. Хорошая у него винтовочка, тихая. От стрельбы становится не то чтобы хорошо, но получше.
Сорок минут назад ушел Рафаэль – они опять больше слушали музыку, чем играли, – заниматься в последние две недели не было ни времени, ни желания – сначала Рафаэль, напевая, покачиваясь, сыграл что-то старое, довольно красивое, в общем – куда ни шло, но потом – он сам просил познакомить его с современными авторами, они поставили записи – и у него возникло убеждение, что ему просто морочат голову. Два с половиной месяца – столько он занимается музыкой – конечно, не очень большой срок, но кое-какой опыт уже у него имеется – он слышал и венских классиков, и Шостаковича, и знал, например, что Штраусов было два, и что любить Иоганна Штрауса – дурной тон, а на Чайковского можно смотреть и так, и эдак, тут каждый решает сам. Еще он узнал, – Рафаэль любит сплетничать, – что Пуленк – гомосексуалист, а Шостакович – не еврей, и что три четверти – трехдольный размер, а шесть восьмых вопреки очевидности – двух-. Но то, что он слышал сегодня, – как фамилия этой женщины? – такое – нравиться, доставлять наслаждение, радость, а зачем еще существует искусство? – нет, не может.
Не лучше обстоит дело и со священной историей, с самой популярной в мире книгой, этим сгустком человеческой мудрости. Масса немотивированного насилия – и кто-то будет его осуждать за ворон? – брат убивает брата, отцу велено резать сына, без объяснений – пойди и убей, истребляются народы – что плохого они сделали? Сеул – Евгений Львович его поправляет – Саул – да, за что он наказан? За гуманное отношение к пленным? Человечество все же очень продвинулось по сравнению с древностью. Я никого не угнетаю. А, простите, потоп? Нет, он вежливый человек, он не станет никому ничего высказывать, он даже собирается изучить все до конца и самым внимательным образом, хоть и трудно, конечно, читать огромную, перегруженную подробностями книгу, в которой напрочь нет юмора. Он таки пожаловался в прошлый раз, и Евгений Львович обещал сегодня кое-что рассказать, но, видно, не судьба, да и что этот милый печальный человек, сильно, видимо, выпивающий, понимает в юморе? Сегодня в любом случае не до юмора, сегодня звонила Лора.
А вороны, чтоб уж покончить с воронами, – это злые, грязные, помоечные птицы, разносчики инфекций. Они нападают на детей, клюют их в головы. Возле консерватории живет ворона, которая курит. Выхватывает у людей изо рта горящие сигареты и курит. Это не россказни – он сам ее видел, в день, когда познакомился с Лорой. Их и свела – ворона.
Он помнит: теплый вечер субботы, вот он выходит из кафе, – группа хохочущих ребят у памятника, ребята смотрят на ворону, в клюве у той сигарета, он идет в сторону, как он узнал потом – Рахманиновского зала, проследить путь вороны, но внимание его отвлечено худой девицей с длинными ногами и волосами. Девица брюнетка. Брюнетки, считается, в его вкусе.