— Он всегда мил.
— При прошлой нашей встрече он вел себя совсем иначе.
— Как это?
— Он называл меня английским отродьем и обвинял в том, что я украл его землю и угнетал его семьсот лет.
— Он не имел в виду лично тебя, — попыталась я утешить Дэниела. — Ты просто был для него символом.
— И тем не менее мне было не очень приятно, — стоял на своем Дэниел. — Я в жизни своей ничего не украл.
— Ничего-ничего?
— Ничего.
— Даже когда был маленьким мальчиком?
— Гм… даже тогда.
— Ты уверен?
— Уверен.
— Совершенно уверен?
— Ну более-менее.
— Ни одной конфетки в магазине?
— Нет.
— Извини, я не расслышала, что ты сказал?
— Нет!
— И совсем не обязательно так кричать.
— Ну хорошо, хорошо. Да! Ты, наверное, намекаешь на тот случай, когда мы с Крисом стащили с прилавка те ножи и вилки.
— Э-э… — Я ни о чем таком и не подозревала, но Дэниела уже было не остановить.
— Ты ничего мне не прощаешь! — с жаром набросился он меня. — Ты вытягиваешь из меня буквально все! Почему у меня не может быть секретов…
— Зачем вам нужны были ножи и вилки? — перебила я его.
— Ни зачем, а что?
— Но… зачем вы их украли?
— Просто так.
— Не понимаю.
— Мы их украли не потому, что они были нужны нам, а потому, что мы могли их украсть. Нам хотелось попробовать, получится у нас или нет. Нам был важен не результат, а процесс.
— А-а.
— Поняла?
— Кажется, да. И что ты с ними сделал?
— Я подарил их маме на день рождения.
— Ах ты свинья!
— Не только это, — торопливо добавил он. — Еще кухонный таймер. Нет-нет, не подумай ничего такого, за таймер я заплатил. Не надо так смотреть на меня, Люси!
— Я смотрю на тебя так не потому, что думаю, будто ты украл еще и таймер. Это потому, что ты подарил его маме. Разве можно дарить женщинам такие подарки?
— Но я был еще очень юн, Люси, и не знал, что можно дарить, а что нельзя.
— И сколько лет тебе тогда было? Двадцать семь?
— Нет, — рассмеялся он. — Шесть.
— С тех пор ты не сильно изменился, да, Дэниел?
— В каком смысле? По-моему, я больше не ворую столовые приборы, чтобы подарить маме на день рождения.
— Нет, я имею в виду, что для тебя по-прежнему процесс важнее результата.
— Не понимаю, о чем ты говоришь, — обиделся Дэниел.
— Все ты понимаешь, — пропела я, довольная, что досадила ему.
— Не понимаю.
— А вот и понимаешь. Я тебя раздражаю?
— Да.
— Я говорю о женщинах, Дэниел. О женщинах и о тебе. О тебе и о женщинах.
— Я так и думал, — сказал он, сдерживая улыбку.
— Ты берешь их, потому что ты можешь, а не потому, что они нужны тебе.
— Нет.
— Да.
— Люси, говорю тебе — нет.
— А как же Карен?
— Что — Карен?
— Насколько она тебе нравится? Или ты просто развлекаешься с ней?
— Она мне очень нравится, — горячо произнес он. — Правда, Люси. Она очень умная, и с ней интересно, и она красивая.
— Честное слово? — строго спросила я.
— Честное слово!
— Значит, у тебя с ней серьезно?
— Да.
— Хорошо. — Небольшая пауза. — Хм… а ты… ну ты… влюблен в нее? — осторожно спросила я.
— Я ее слишком мало знаю, чтобы влюбиться.
— Ладно.
— Но я стараюсь.
— Понятно.
И снова наступило неловкое молчание. Я не знала, что сказать. В наших с Дэниелом отношениях такого раньше никогда не случалось.
— Папа сегодня был какой-то тихий, — сказала я наконец.
— Ага, даже не спел ничего.
У меня возникло неприятное ощущение, что Дэниел посмеивается над моим папой, но я не хотела уточнять, так ли это на самом деле, чтобы не расстраиваться.
Тем временем мы подъехали к моему дому.
— Спасибо, что съездил со мной, Дэниел, — поблагодарила я.
— Не за что, мне было очень приятно.
— Ну… спокойной ночи.
— Спокойной ночи, Люси.
— До скорой встречи. Ведь ты, наверное, теперь будешь чаще заходить к нам — из-за Карен.
— Наверное, — согласился он.
Неожиданно для себя я поняла, что ревную его — глупо, по-детски: «Я первая с ним подружилась!», но ревную.
— Пока, — коротко кивнула я и повернулась, чтобы выйти из машины.
— Люси, — сказал Дэниел.
В его тоне я услышала что-то необычное, какую-то настойчивость, что ли. Это заставило меня обернуться и взглянуть на него:
— Что?
— Ничего… только… спокойной ночи.
— Да, спокойной ночи, — сказала я как можно сварливее. Но из машины не вылезла. Я чего-то ждала. А чего — и сама не знала.
Должно быть, это мы так ссоримся, подумала я. Молча, но яростно.
— Люси, — повторил Дэниел, и опять это прозвучало как-то странно.
Я ничего не сказала, не вздохнула раздраженно, не рявкнула: «Что?», как должна была бы сделать при нормальных обстоятельствах. Я просто смотрела на него. И вдруг, впервые за все время нашего с ним знакомства, я смутилась.
Он протянул руку и прикоснулся к моему лицу. Я сидела в ступоре — как заяц, попавший на дороге в свет фар мчащейся на него машины. Что, черт возьми, он делает?
Он нежно откинул с моих глаз прядь волос.
Наконец я очнулась.
— Спокойной ночи, — бодро крикнула я, собрала свою сумку и открыла дверцу такси. — Спасибо, что подвез. Увидимся. О, bonsoir, — кивнула я Хасану. — Bon chance в переговорах с министерством иностранных дел.
— Salut! — ответил тот.
Я подбежала к дому и вставила ключ в дверь. Руки дрожали. Мне не терпелось оказаться внутри, в покое своей спальни, в безопасности. Я была напугана. Что это за странное напряжение, возникшее между мной и Дэниелом? В моей жизни было очень мало людей, с которыми я могла быть самой собой, которых я могла назвать своими друзьями. Мысль о том, что с Дэниелом у нас что-то пошло не так, была невыносима.
Но очевидно, что-то все же пошло не так. Может, он сердится на меня за то, что я дразнила его из-за девушек? Может, он влюбился в Карен и теперь не может вести себя со мною по-прежнему?
Да, иногда так случается: один из двух друзей находит свою любовь и перестает нуждаться в старом друге. Сколько раз крепкая дружба не выстаивала перед натиском любви? Сотни, а то и тысячи раз! И мне нечему будет удивляться, если это произойдет со мной и Дэниелом.
И вообще, у меня был Гас. И другие друзья. Со мной все в будет в порядке.
Глава тридцать восьмая
Это произошло шестью неделями позже, воскресным вечером, поздним воскресным вечером.
Мы недавно вернулись из карри-бара, Гас ушел домой где-то с час назад. Мы втроем — Карен, Шарлотта и я — находились в гостиной, бессильно развалившись в креслах и на диванах, ели чипсы, смотрели телевизор и приходили в себя после выходных.
Неожиданно Карен выпрямилась в своем кресле с таким видом, как будто только что пришла к важному решению.
— В пятницу я устраиваю ужин, — провозгласила она. — Вы двое, Саймон и Гас тоже приглашены.
— О, спасибо, Карен, — с опаской сказала я.
Я так и знала, что последние полчаса она не просто так сидела, неподвижно уставившись в пространство и решительно нахмурив брови.
— А Дэниел? — спросила Шарлотта, наивная до глупости.
Разумеется, Дэниел тоже был приглашен. Ведь ужин устраивался исключительно ради Дэниела.
— Разумеется, Дэниел приглашен, — рявкнула Карен. — Ведь я устраиваю ужин исключительно ради Дэниела.
— Понятно, — сказала Шарлотта.
Мне это тоже было понятно.
Карен собиралась приготовить изысканный ужин со множеством блюд, грациозно, никого не облив и не раскрасневшись, подать его на стильно сервированный стол и при этом выглядеть безукоризненно и быть душой компании. И все это ради того, чтобы Дэниел понял, насколько она уникальна.
— Мы отлично повеселимся и вкусно поедим, — продолжала Карен. — И вы все должны нарядиться.