Глава 25
Право выбора
Шар вдруг перестал светиться и превратился в самый обыкновенный пластмассовый шарик, каких великое множество. Алексей повертел его в руках… Ничего не происходило, словно он держал плохую детскую игрушку! Сеанс закончен, можно покидать кинотеатр.
То, что сообщил Москвин, вновь перевернуло мысли Городецкого. Он надеялся, что есть нечто, отличное от нашего жестокого мира, где люди, наконец, обретают истинное счастье. И вот он — настоящий Мир Грез! Совершенство без границ, разум, выходящий за пределы разумного.
Но оставался и его мир, который злобно пощелкивал зубищами: «Твое время на исходе. Они скоро придут…» Алексей бросил взгляд на часы: прошло всего несколько минут с тех пор, как шар начал передавать ему необыкновенную информацию. Выходит, за эти НЕСКОЛЬКО МИНУТ он пережил вместе с Федором огромную жизнь?
«Не приснилось ли мне все это?»
Но шарик в руках, словно артефакт, подтверждает существование города пирамид, усыпальницы-темницы, фантастической комнаты по совершенствованию тела.
…Однако реальный мир снова напомнил о себе. Алексей включил телевизор, — вот он — в новостях. Он — герой, значит — прощай инкогнито.
Городецкий вздохнул, быстро собрался и — в путь. И опять тот же вопрос: куда?.. Главное сейчас выбраться из города, не попав под объективы фотокамер вездесущих папарацци.
Но, едва он отъехал от дома, как сразу оказался в центре внимания. Полицейский отдал ему честь. Стоило остановиться на светофоре, как из соседнего автомобиля какой-то мальчик закричал: «Мама, вон тот дяденька, что спас заложников!»…
«Интересно, киллер посланный Организацией, уже вылетел?»
Алексей остановился возле небольшой закусочной, к счастью, здесь его не узнали. За неплохим обедом, он мог спокойно обдумывать свое положение. Деньги у него есть, он изменит внешность, возможно, сделает пластику. А дальше?.. Он где-то читал, как во времена Сталина бывший сотрудник НКВД, спасая свою жизнь, удрал в Южную Америку, и стал там вождем индейского племени. И вот, спустя десятилетия, ученые обнаружили, что местный народ употребляет крепкие русские выражения. «Может, в Южную Америку?»
Алексей заметил, как в закусочную вошел мужчина, весьма респектабельный, в дорогом костюме. Он сделал заказ и разместился неподалеку от Городецкого.
Мало ли в придорожных забегаловках посетителей, даже иногда вот такие господа заходят. Только некое чувство заставило Алексея втихую наблюдать за незнакомцем. Тот заметил взгляд Городецкого, улыбнулся ему, сверкнув двумя рядами золотых зубов. «Профессионал! — подумал Алексей. — И в улыбке что-то недоброе…»
Он насторожился, почувствовав, что респектабельный господин явился по его душу. Прямо как Мефистофель за Фаустом. Проблему следовало разрешить незамедлительно.
Городецкий вышел в туалет, закрылся в одной из кабинок, оставив маленькую щелку, и замер в ожидании… Слух напрягся до предела!
Он уловил, как тихонько скрипнула дверь, в зеркале отразился тот самый респектабельный господин; в его руках пистолет, ядовитая улыбка вновь обнажила зловеще блестевшие золотые зубы.
Алексей, выскочив из укрытия, действовал быстрее молнии. Он ДОЛЖЕН был опередить врага. Он защищал собственную жизнь.
Бесшумный выстрел!
Респектабельный господин медленно пополз по стене вниз. Когда Алексей приблизился, то услышал его предсмертный хрип: «Ты все равно обречен…»
Городецкий удостоверился, что тот мертв, вернулся в зал, допил кофе и безо всякой спешки покинул закусочную.
Машину он бросил, а сам двинулся в неизвестном направлении. Так и шел, лишенный всего: надежды, веры, любви…
Алексей свернул с трассы. Деревенские жители, мимо которых он проходил, были заняты работой, да и, по-видимому, мало интересовались новостями, — на «новоиспеченного героя» никто внимания не обращал. Так бы и идти вечно! Но на беду пошел дождь, пришлось укрыться под кроной большого ветвистого дуба.
Среди множества событий последнего времени самым ярким оказалась… встреча, в закусочной. Человек с золотыми зубами, будто возник перед ним. Алексей сказал ему:
— Ты уж, браток, извини. Но либо я, либо ты… Выбора у меня не было.
И вдруг услышал:
— Выбор всегда есть.
Городецкий резко обернулся — никого. Постоял, обернулся вновь… Кто говорил с ним? Неужели… тот самый респектабельный господин?!