– Мендельн! – Поднявшись, Ульдиссиан приветствовал брата, как будто тот отсутствовал не один день. – Ты где пропадал?
– Там… за пределами.
Радость старшего брата заметно померкла.
– А-а… И кто на сей раз? Дракон, или ее отродье?
Под «нею» имелась в виду демонесса, Лилит.
– Да, Ратма. Насчет отца предостерегал, и…
Окружавший Ульдиссиана лазоревый ореол ярко вспыхнул, заставив случившихся неподалеку вздрогнуть от неожиданности, однако все они поспешили отвести взгляды в сторону.
– Как всегда! Уж не думает ли он, будто я за отцом его совсем не слежу? Чем всякий раз удирать в темноту, нашептав очередных ужасов, Ратма лучше бы с нами пошел – все больше толку!
Ореол сиял ярче и ярче. В сердце Мендельна зашевелилась злость, однако младший из сыновей Диомеда взял себя в руки.
– Ульдиссиан, ты сам знаешь: Ратма рискует не меньше нашего… а за то, что он – сын Лилит, ненавидеть его ни к чему. Он сам сожалеет об этом сильнее, чем ты в силах вообразить.
Лазоревое сияние вновь приугасло. Ульдиссиан шумно перевел дух.
– Да, да… твоя правда. Прости, Мендельн. Последние несколько дней оказались слишком уж длинными, ты не находишь?
– По-моему, дни становятся все длинней и длинней с каждым вздохом.
– Соскучился я по хозяйству, по ферме…
– И я, Ульдиссиан. Даже я.
Тут и Серентия, наконец, подала голос.
– А об Ахилии вестей нет? – щурясь на Мендельна, спросила она.
– Ты же знаешь: были бы хоть какие-то – я бы сразу сказал.
Серентия стукнула оземь древком копья. От места удара по земле разбежались кругами алые волны энергии. Мощью Серентия превосходила всех Ульдиссиановых учеников. Одна беда: сил ей в немалой мере придавала тревога о судьбе охотника, и чем дольше он пропадал неведомо где, тем безогляднее она ими пользовалась. Та же беспечность в последнее время сделалась общей чертой большинства эдиремов, но, кажется, кроме Мендельна, человека среди них относительно постороннего, никто этого не замечал.
– Ахилий найдет возможность вернуться к тебе, – вмешался Ульдиссиан. – Найдет, Серри, не сомневайся.
Однако Серентия его уверенности не разделяла.
– Если б он мог, уже был бы с нами!
– Вот подожди, и сама убедишься.
С этим Ульдиссиан обнял ее за плечи, чем в давние времена вогнал бы дочь Кира в краску. Серентия обожала его с самого детства, а любовь к Ахилию обнаружила в сердце лишь незадолго до того, как их храбрый друг пал в бою с демоном по имени Люцион.
– А за ангелом, – добавил Ульдиссиан, повернувшись к Мендельну, – я, как и сказал, приглядываю в оба, но сам посуди: чем он может нам угрожать? Что может нам противопоставить такого, чего не могла Церковь Трех? Ратма так долго прятался от всех на свете, что теперь ему трудно себе представить…
От края лагеря донесся предостерегающий вопль, а за ним – целый хор злобных криков, и эти новые голоса принадлежали вовсе не эдиремам.
Ульдиссиан, сдвинув брови, поднял взгляд к небу. Казалось, он, скорее, раздосадован, чем удивлен.
– Гости явились, – сообщил он. – Незваные. Много.
– Церковь Трех? – едва ли не с радостью спросила Серентия и подняла копье, словно намереваясь сию же минуту послать его в цель.
– Не знаю, но кто еще это может быть? – откликнулся Ульдиссиан, направляясь на крик. – Ладно. Кем они ни окажись, встретим в точности так же, как всегда встречали гостей из Церкви Трех!
Кирова дочь улыбнулась. Улыбка Серентии живо напомнила Мендельну выражение, нередко появлявшееся на ее лице в дни одержимости демонессой, Лилит. Сорвавшись с места, она поспешила за Ульдиссианом, и оба быстро оставили Мендельна далеко позади.
Сам он не сделал ни шагу, но вовсе не потому, что решил уклониться от боя. Вслушиваясь в шум завязавшейся схватки, Мендельн задумался. Кто мог предпринять это столь же безнадежное, сколь и нежданное нападение? На Церковь Трех, даже если допустить, что им удалось собрать хоть какие-то силы, вроде бы непохоже… однако больше ему никто, кроме Инария, в голову не приходил. Между тем, настолько примитивного, откровенного акта враждебности со стороны ангела Мендельн представить себе не мог: ведь, по словам Ратмы, отец его всегда действовал, прячась за очевидным, втайне от всех направляя ход дела в угодную ему сторону…
Внезапно выругавшись, Мендельн вскочил и бросился вдогонку за остальными. Чем бы ни казалась эта атака на первый взгляд, за нею кроется нечто иное, куда более ужасающее… и, может статься, поражения уже не предотвратить.