Скука оказалась моей самой большой проблемой во время уроков. Линда и Рональд действительно волновались по пустякам. Я определенно не стала бы перенапрягаться.
Ощущение началось с легкого покалывания в шее и медленно подняло волосы на руках. Кто-то наблюдал за мной. Это одна из тех вещей, которые я научилась замечать во время обучения в СЭС. Взгляд может быть чем-то физическим, чем-то твердым, если ты достаточно сосредоточен, чтобы его заметить.
Я обернулась. Белокурый парень со сгорбленными плечами сидел через два ряда позади, его взгляд был направлен прямо на меня. Когда наши глаза встретились, он опустил взгляд и сделал вид, что черкает в блокноте. Его глаза были водянисто-голубыми. В них стояла та же тревожная вибрация, что и в глазах Кейт. Я вспомнила его лицо из ежегодника: Фил Фолкнер. Он пристально смотрел на свои записи, будто от этого зависела его жизнь. Я повернулась лицом к классу, не зная, что делать.
Миссис Коулман стояла спиной к нам и что-то писала на доске.
Я наклонилась к Ане, решив разыграть карту амнезии.
— Что с ним? Почему он так на меня смотрит?
Она бросила взгляд через плечо, затем повернулась ко мне.
— Кто, ты имеешь в виду Фила?
Я кивнула.
Ана закатила глаза.
— Не заставляй меня начинать. Он такой мудак. Парень безнадежно влюблен в тебя, наверное, с детского сада. После того, как ты рассталась с Райаном, он явился к тебе домой и сказал, что ему жаль и что он рядом, если тебе нужно с кем-то поговорить. Кто так делает? Не могу поверить, что он мог подумать, что у него есть шанс с тобой. — она фыркнула.
Этот звук заставил миссис Коулман бросить на нее взгляд.
Я еще раз оглянулась через плечо, чтобы вновь взглянуть в глаза Фила, но его голова была склонена.
Я хотела спросить, почему Мэдисон рассталась с Райаном. Если кто-то и должен был знать, так это ее лучшая подруга. Но биология была не подходящим местом для этого.
Урок тянулся до бесконечности. Я возилась с ручками, оглядывала класс, ерзала на неудобном стуле. Прошло слишком много времени с тех пор, как я в последний раз ходила в школу. Сидеть в классе и слушать лекции учителя не то, к чему я привыкла. Я даже скучала по утренним пробежкам и отжиманиям. Черт, даже плавание в рубашке было бы улучшением по сравнению с этим.
Как только прозвенел звонок, я запихнула учебники в рюкзак и вскочила со стула.
— Ого, не терпится выбраться отсюда, да? — спросила Ана, бежавшая позади меня.
Я притормозила. Мне следовало подождать ее, а не вырываться из класса, но стены начали смыкаться вокруг меня.
— Извини, мне просто нужно двигаться. Ненавижу долго сидеть на месте.
Ана внимательно посмотрела на меня, будто то, что я сказала, было не в моем духе. Мы шли через переполненные коридоры к нашему следующему классу. Я почувствовала нервозность, но быстро убедила себя, что этого недостаточно, чтобы вызвать у нее подозрения.
— Это потому, что ты так долго была прикована к постели? — спросила Ана.
Я остановилась в дверях нашего следующего класса.
— Да, наверное, поэтому. Я просто чувствую, что времени слишком мало, чтобы проводить его, сидя и ничего не делая.
Между нами повисло тягостное молчание, но потом лицо Аны озарилось.
— Не дай миссис Коулман услышать это.
— Ты не замечала ничего странного в Филе? — спросила я, не в силах забыть, как он смотрел на меня.
— А что? — спросила она. — Ты что-то помнишь?
Я покачала головой.
— Просто… его глаза, они меня пугают.
— Они всех пугают. Ходят слухи, что у него катаракта.
Жуткие глаза не делают человека подозреваемым. Но я решила, что все равно присмотрюсь к нему.
Взгляды и шепотки следовали за мной до самого обеденного зала. Ана бросала взгляд на каждого, кто осмеливался смотреть на меня дольше секунды. Она мне очень нравилась. Она напоминала мне Холли.
— Мы можем сесть где-нибудь в тихом месте? Мне нужно с тобой поговорить, — прошептала я после того, как мы купили пиццу.
Ана подвела нас к столику в конце зала, восхитительно близко к туалету. Неудивительно, что никто еще не выбрал это место. Но оно идеально подходило для моих целей, так как с него открывался фантастический вид на зал.
Мы опустились на жесткие пластиковые стулья, и я начала есть пиццу. Слишком много сыра с текстурой жевательной резинки, усеянного неопознаваемыми кусочками какой-то колбасы. Ужас. Я уронила кусок на тарелку. Ана еще даже не приступила. Она была слишком занята, наблюдая за мной.
Я вытерла свои жирные руки о салфетку, выигрывая время для формулировки вопроса.