Только дядя Скотт, старший брат Рональда, и его жена, тетя Сесилия, прилипли ко мне, как суперклей. Дядя Скотт, у которого усы закручивались вокруг губ, словно он постоянно хмурился, рассказывал грязные анекдоты о монахинях и пингвинах, от которых у меня болело горло от смеха, а тетя Сесилия хихикала над каждым из них, словно слышала их впервые. Наблюдая за их общением, я смеялась даже больше, чем над шутками.
Весь дом гудел от смеха, разговоров, жевания и случайной отрыжки дяди Скотта. Я не могла припомнить случая, когда бы я была счастливее. Улыбка, казалось, навсегда запечатлелась на моем лице, а мышцы болели от непривычки. Могла ли так сложиться моя жизнь, если бы я была нормальной? В тот момент я больше всего на свете желала, чтобы они остались у меня; чтобы я была не просто самозванкой с одолженной семьей.
Я отвернулась, ощущая, что задохнусь, если останусь с ними еще на мгновение. Я направилась на кухню, надеясь побыть одна, но вместо этого застала Линду за глазированием огромного торта с масляным кремом. Она не услышала, как я вошла, из-за болтовни, доносившейся из остальной части дома, и я остановилась на мгновение, наблюдая, как она размазывает глазурь лопаточкой. На ее лице была маленькая, счастливая улыбка. Инстинктивно мои пальцы сомкнулись вокруг кулона в виде розы над грудью, черпая в нем утешение.
Линда повернулась и уронила лопаточку, схватившись рукой за сердце.
— Боже, Мэдди, ты меня напугала.
— Прости, я не хотела. Мне просто нужно было… — я замялась, не зная, как сказать ей, что мне нужно отвлечься от ее семьи.
Она посмотрела на меня знающим взглядом.
— Я знаю. Они могут быть очень подавляющими, — сказала она, поднимая подставку для торта и направляясь в столовую. — Я вернусь через минуту.
Я смотрела в окно кухни, все еще сжимая кулон. Вспышка белокурых волос обогнула участок и остановилась за забором. Когда он сделал шаг ближе, его лицо появилось в поле зрения: Фил Фолкнер. Казалось, он что-то высматривает. Мое окно? Я знала, что он живет неподалеку, но никогда раньше не видела его слоняющимся по району. Может ли он быть тем парнем, который следит за моим окном? Что у него за дело?
Его глаза переместились вниз к кухонному окну, где он поймал мой взгляд. Он что-то держал в руке, но с моей точки обзора я не могла разглядеть, что именно. Он поспешно повернулся и поспешил прочь. И тут я увидела, что он несет: удочку. В патологоанатомическом заключении говорилось, что жертвы были задушены проволокой. Что, если это была леска?
Я раздумывала, пойти за ним или нет, когда Девон вошел на кухню, неся пустое блюдо. Это было то же самое блюдо, которое я видела в гостиной всего несколько минут назад, заваленное стейками и острыми ребрышками.
— Много ли людей рыбачат в этом районе?
Он открыл холодильник и выложил на поднос еще больше мяса.
— Многие. Озеро хорошее место для рыбалки.
Я нахмурилась, глядя на груду мяса. На щеках Девона появились ямочки, когда он заметил мой взгляд, а в его глазах загорелся озорной блеск.
— Только не говори, что ты хочешь приготовить их на барбекю, — сказала я, следуя за ним через гостиную на задний двор, где в небо поднимался столб дыма.
— Папа попросил меня занять его место в этом раунде, — сказал Девон, нагружая решетку стейками размером с обеденную тарелку.
Мясо шипело, касаясь горячей поверхности, и в воздух поднималась новая волна дыма.
— Но мама уже унесла торт в столовую. Я думала, пришло время десерта.
Голодная компания уже съела как минимум полкоровы.
Девон поворачивал стейки щипцами для барбекю.
— Мэдди. Барбекю у Чемберсов не закончится, пока каждый кусок мяса не будет приготовлен и не будет съеден.
Упс, похоже, это то, что я должна знать.
— Что у дяди Скотта с волосами на лице?
Девон усмехнулся, и внезапно я снова смогла дышать.
— Ты имеешь в виду его порно-усы?
Я рассмеялась, и он тоже. Так сильно, что он не заметил, как его рука оказалась в опасной близости от горячей решетки. Я открыла рот для предупреждения, но было уже поздно. Его рука задела барбекю. Он отдернул ее назад, уронив щипцы и издав шипение боли.