— Формальности, говоришь? Вы не подавали прошение на заключение брака, иначе Макс Беккер доложил бы мне об этом.
На виске Ника запульсировала жилка.
— Будет время — оформим. Сейчас достаточно того, что он отвечает эрейским нормам бракосочетания, — проговорил он недовольным тоном. — Думаю, ты не ждёшь от нас свадебных торжеств.
— Почему же? — удивился Палевский. — Поскольку вы оба мне до́роги, то хочется, чтобы вы даже в это напряжённое время поженились по-человечески, — он выпустил аккуратные колечки дыма. — Ник, что на самом деле происходит между вами? Только давай без увёрток. Для начала я хочу знать, почему ты скрывал от меня, что хочешь жениться на Мари. Впрочем, я догадываюсь, поэтому начинай с того, что именно тебя тревожит в этом браке.
— Действительно хочешь знать? — осведомился Ник и Палевский, отъехав с креслом от стола, положил нога на ногу.
— Начинай. Время не ждёт.
После секундного колебания Ник рассказал всё, как есть, а именно: об обретённом тиараном самосознании, о видении Мари, которое, благодаря искину, он видел во всех подробностях, и о пророчестве Лоти, которое, по свидетельству его эрейских предков, сбывалось с удручающей регулярностью.
Несмотря на вполне резонные опасения со стороны Ника, Палевский выслушал его без скептицизма.
— Ты уверен, что Мари — это воплощение вашей богини Весны? Нет, я не ставлю твои слова под сомнение, но сам посуди, как это звучит со стороны. К тому же никаких конкретных указаний нет. Разве не может быть что девочка просто талантливый учёный, и ей повезло нащупать путь нашего спасения от катастрофы?
— Ошибки нет, — Ник помедлил. — Всегда образуется любовный треугольник, в котором обязательно задействован один из королей. Конечно, я король без королевства и не имею права на полный титул, но для пророчества это не имеет значения. Такое в нашей истории уже было; я имею в виду пророчество с участием королей без королевства. Да и видение Мари это подтверждает. Говорят, воплощения Лоти связаны между собой.
— Итак, ты утверждаешь, что как только ребёнок родится, тебе останется год жизни?
— Да.
— Бред! — досадливо воскликнул Палевский и, встав, заходил по кабинету. — Как можно верить какому-то дурацкому пророчеству, которое придумали те, кто жили чуть ли не триста миллионов лет назад? Чушь! Нет, я в это не верю. Обычные религиозные сказки.
Скрипнув стулом, Ник со скучающим видом воззрился на свои ногти, обзаведшиеся долгоиграющей траурной каймой. В поисках редких металлов он попутно посетил нефтяное месторождение в Калифорнии, где вляпался в битум, желая быстрее провести анализы.
— Что ж, скоро время покажет, прав я или нет. И всё же будь готов кем-нибудь меня заменить.
— К чёрту! Тебя никто не заменит! — сердясь, заявил Палевский.
— Ты же сам говорил, что незаменимых нет, — возразил Ник, наблюдая за его хождениями.
— Только не тогда, когда дело касается вас с Мари. Вы оба — мои дети.
— Это спорный вопрос…
— Замолчи! Ты мой сын и этим всё сказано.
Палевский сел напротив Ника и тот, не выдержав его взгляда, опустил ресницы.
— Спасибо, Михаэль, — сказал он, а затем встал и, отступив, с торжественным видом преклонил колени.
— Сонами-сонам, Ае Рай-ин-Рай вэйт Ганье райтан Таятан Реази Вистанио таноэль Малосье аде и эд Литосо Южи. Ае райделин Никотан Реази Вестаньо баено код ал румам. Неда! Неда! Неда! Неда!
Когда Ник ушёл, Палевский позвал к себе Штейна, который с его разрешения наблюдал за их разговором.
— Нет, ты это слышал? — вопросил он возмущённым тоном. — У нас тут дел по горло, а мальчишка приходит и заявляет, что скоро умрёт, потому что так говорится в каком-то дурацком пророчестве. И при этом ещё ездит мне по ушам какой-то эрейской ахинеей, не потрудившись даже перевести.
— Забей! — посоветовал Штейн. — На мой взгляд, это полная ерунда… — он замолчал, не договорив, и его как-то странно передёрнуло, затем его глаза залила синева, свидетельствующая о появлении рая Реотана.
— Вообще-то, это не ерунда, — сказал тот, озабоченно хмурясь. — Смотри, Таятан, если твой щенок убьёт мою девочку, чтобы уйти от судьбы, я не посмотрю на наши родственные связи и сверну вам обоим головы.
Не изменившись в лице, Палевский налил себе коньяка, а гостю из прошлого — водку, извлечённую из холодильника, и протянул ему запотевший стакан.
— Мне-то за что? — поинтересовался он прохладным тоном.
— За компанию, — ответил Реотан, но стакан принял. — Как будто я не знаю, что мальчишка до́рог тебе, и ты обязательно отомстишь за него.
— Всё же Томас тебе дороже нас с Ником, — резюмировал Палевский, отчасти довольный появлением древнего интригана. — Если уж вы нарушили своё слово и снова появились, то скажите, это правда, что Ник говорил об этой вашей чертовщине с Пророчеством Лоти?
— Абсолютная правда и я живое тому подтверждение… Или не совсем уже живое, и тем не менее.
Прежде чем выпить, Реотан с озабоченным видом принюхался к содержимому хрустального стакана, что не ускользнуло от внимания Палевского. «Интересно, это привычка или он считает, что я способен отравить Томаса?» — подумал он, задетый тем, что древний король считает, что он способен убить того, кто был ему как сын.
— Крейд, какая дрянь! Твой коньяк и то будет получше, — поморщился Реотан, который был не менее зорок, чем его собеседник. Он понял, какое направление приняли его мысли, и сделал вид, что ничего не заметил.
— Вот и я о том же, но Томас не хочет признавать мою правоту. Столько лет пытаюсь приучить его к благородному напитку, и всё без толку, — поддержал Палевский его игру.
— Каждому своё, — отозвался рай Реотан и протянул стакан, когда король вампиров достал своё сокровище Henri IV Dudognon и в безмолвном вопросе поднял бровь. — Наливай, выпьем на брудершафт, — ухмыльнулся он.
— Только не из этого, — Палевский выдал ему чистый пузатый бокал. — Не стоит портить вкус коньяка, который обошёлся мне в сто миллионов долларов, — пояснил он.
— Ого! Вижу, ты не жалеешь денег на свои прихоти.
— Чего их жалеть? Деньги на то и нужны, чтобы их тратить. А вот на что именно, зависит от их количества.
— Это в тебе от меня, — убеждённо проговорил Реотан и, подражая Палевскому, принюхался к напитку. — Ничего. Вот только запах спирта перебивает букет напитка, так что с эрейскими винами твоему коньяку никогда не сравниться.
Он мечтательно поднял глаза.
— Эх, какие у меня были вина! Уверяю, попробовав их, ты отдал бы за них душу.
— Не думаю, что моя душа стоит столь дёшево, — возразил Палевский.
— Это в тебе говорит незнание, — парировал Реотан и пристально посмотрел на него.
— Знаешь, ты очень похож на своего предка Витатана. Когда мы впервые встретились, он был совсем мальчишкой, но уже тогда чувствовалось, что в нём заключена сила духа истинного короля. В дальнейшем он попортил немало крови моему наследнику, но я рад, что не убил его. Правда, моей заслуги в том нет. Витатана спасла Руана. И когда ты будешь выбирать между её новым воплощением и Никотаном, вспомни, что лишь благодаря ей мы сидим здесь и беседуем. Ну а теперь давай выпьем. Америа байс, рай Таятан!
— Америа байс, рай Реотан! — отозвался Палевский.
Соприкоснувшиеся бокалы приглушённо звякнули и после того, как они опустели, он протянул гостю коробку с сигарами.
— У нас, эреев, не было этой привычки, — отказался Реотан, и на лице Палевского промелькнуло одобрительное выражение.
— Оно к лучшему. Конечно, наш организм не чета человеческому, но и он не железный. Загрязнение лёгких на пользу никому не идёт, — вздохнул он и, открыв коробку, придирчиво оглядел ряд бронзово-золотых сигар, скрученных вручную. Чем-то ему глянулась третья справа и он, обрезав кончик, щёлкнул зажигалкой.
Понаблюдав за тем, как он пускает замысловатые колечки дыма, Реотан не удержался и со словами: «В жизни нужно всё попробовать», тоже взял себе сигару. К разочарованию Палевского, он не поперхнулся дымом, как это часто случается с новичками. Колечки дыма у него выходили даже лучше, чем у него. «Ведь Томас курит, так что ничего удивительного, что у него с ходу получилось», — сказал он себе в утешение.