— Да.
Он берет свой бокал.
— Тогда молодец.
— А как насчет тебя? Чем занимается герцог? Помимо проведения рыцарских поединков и посещения иностранных королевств, конечно.
Чарли ухмыляется моему сарказму.
— Он делает все, что, черт возьми, захочет.
В его сарказме есть скрытые эмоции. Что-то, что наводит на мысль о большей сдержанности, чем он показывает.
— Это то, чем ты хочешь заниматься?
Как только я повторяю его вопрос, улыбка сползает с лица Чарли.
— Лили! — Руки обвиваются вокруг моего бока за долю секунды до того, как меня обдает ароматом жасмина и ванили. Франческа пользуется одними и теми же духами со средней школы, сладкий цветочный запах — ностальгическое напоминание о ночевках, совместных каникулах и тайных увлечениях.
Я поворачиваюсь, чтобы обнять Фрэн в ответ. Прошло шесть недель с тех пор, как я видела ее в последний раз.
Фрэн — свободный дух нашей группы друзей. Она переключается с одной работы на другую. Меняет хобби. Перебирает парней. Щедро тратит деньги своей семьи, и ей было бы все равно, если бы кто-то осудил ее за отсутствие постоянства в жизни.
Честно говоря, я завидую ее беззаботной жизни.
Ей было бы все равно, если бы Чарльз Мальборо назвал ее пресной наследницей.
— Как Греция? — Спрашиваю я Фрэн.
Фрэн сияет, ее кожа загорелая и сияющая. Она выглядит посвежевшей и расслабленной, точно так, как будто последние полтора месяца загорала на пляже.
— Потрясающе, — восхищается она. — Я бы хотела, чтобы ты съездила со мной.
— В следующий раз, — обещаю я. —Теперь, когда дело в Клермонте закончено.
Мой крупнейший проект на сегодняшний день завершился неделю назад. Восемь месяцев неустанной работы — от первоначального анализа участка и планирования до окончательного цветущего парка.
— Ура! Я хочу посмотреть фотографии. — Фрэн бросает взгляд налево от меня, затем делает два раза моргает. Расплывается в застенчивой улыбке. — Кто это?
Если бы мы не находились в разных часовых поясах столько времени, сколько Фрэн драматично назвала бы «вечностью», ей ни за что не потребовалось бы так много времени, чтобы заметить Чарли. Я снова поражаюсь его привлекательности, когда следую за заинтересованным взглядом Фрэн туда, где он стоит в нескольких футах от меня.
Чарли убирает правую руку со стакана и протягивает ей.
— Чарльз Мальборо.
— Рада познакомиться с вами, Чарльз Мальборо. — Фрэн смотрит на меня, на ее лице читается интерес. — Откуда вы двое знаете друг друга?
— Мы не знакомы, — заявляю я.
— Мы только познакомились, — подтверждает Чарли. — В «Кенсингтон Консолидейтед».
Мне приходится сжать губы, чтобы не нахмуриться. Потому что я на 90 процентов уверенА, что он помнит разговор со мной в конюшне «Атлантик Крест» прошлым летом, и сейчас я не могу спросить его об этом.
И поскольку его внимание настолько подавляет, это действительно заметно, когда оно переключается на кого-то другого.
— Ты там работаешь? — Спрашивает Фрэн. Кто-то проходит мимо, и она использует это как предлог, чтобы познакомиться поближе.
Чарли не отворачивается, когда отвечает:
— Нет. Это была просто деловая встреча. Обсуждали некоторые потенциальные сделки.
— Звучит скучно, — комментирует Фрэн.
Чарли улыбается, но не возражает и не соглашается.
— Я вижу Бриджит, — говорю я, пользуясь паузой в разговоре. — Может, нам пойти посмотреть, готов ли наш столик?
— Я сейчас буду, — отвечает Фрэн. — Закажу что-нибудь выпить, пока я здесь.
Ее взгляд прикован к Чарли, а не к бармену.
Я хочу предостеречь ее. Сказать ей, что Чарли — просто красивый сосуд для большого количества лицемерного презрения.
Но Фрэн умная и способная. Люди недооценивают ее. Чарли будет недооценивать ее, а она может сама о себе позаботиться.
— Хорошо, — отвечаю я. Затем смотрю на Чарли, пытаясь игнорировать то, как все мое тело реагирует на его пристальный взгляд, вновь сфокусированный на мне. — Рада видеть тебя, Чарльз. — Мой голос звучит жестко и официально.
— Я тоже, Элизабет. — Его тон звучит так же жестко. Возможно, даже более жестко, благодаря его шикарному акценту.
Я беру свой бокал и направляюсь к Бриджит. Она замечает меня на полпути и машет рукой, обходя столики, чтобы крепко обнять меня в центре зала.
Проект «Клермонт Парк» базировался в Чикаго, и мне пришлось провести большую часть прошлого года за городом. В последний раз мы собирались всей группой на выходных в марте, на день рождения Триппа.
Сейчас он входит в парадную дверь, Хьюго и Джаспер следуют за ним. Я ожидаю, что следующим появится Кэл, но дверь за Джаспером закрывается и больше не открывается.
Хостес подходит одновременно с мальчиками, явно стремясь рассадить нашу большую группу.
Трипп, в частности, не способен на большую сдержанность. Он говорит и делает все, что хочет. Иногда это приятно, как, например, когда он ударил Купера Томаса за то, что тот предложил мне заплатить за лимузин для нашего выпускного. Иногда это утомляет, например, то, что он все еще спрашивает, собираюсь ли я дать Кэлу второй шанс.
Трипп поднимает Бриджит и кружит ее. Она смеется и колотит кулаками по его спине — безрезультатно. Он крутанул ее три раза, прежде чем посадить обратно.
Следующим он тянется ко мне, и я качаю головой.
— Не смей.
Его смех — глубокий, легкий рокот, который является еще одним напоминанием о детстве.
Трипп заключает меня в гигантские объятия — часть моего напитка выплескивается из стакана мне на запястье, — а затем ему удается взъерошить мои волосы, прежде чем я отбрасываю его руку.
— Рад тебя видеть, Лили.
Я закатываю глаза.
— Я тоже, Трипп.
— Ваш столик готов. — И снова хостес пытается подтолкнуть нас вперед.
Честно говоря, люди пялятся на нас. Потому что они узнают кого-то из нас или потому, что мы шумная компания: кто знает?
Хьюго и Джаспер обнимают меня по пути к столу.
Стол рассчитан на шестерых, а не на семерых, и я вздыхаю, опускаясь рядом с Бриджит. Я стараюсь говорить непринужденно, когда вслух спрашиваю:
— Кэл не придет?
Трипп изучает меня со своего места по другую сторону стола.
— Нет. Он уже в Хэмптоне с Вайолет.
— О... — Я испытываю облегчение, и это проскальзывает в моем голосе.
Трипп хмурится.
— Тебя должно волновать, что он встречается с кем-то другим, Лили.
Я беру кусочек опары и намазываю его подсоленным сливочным маслом с медом.
— Мы расстались больше года назад, Трипп. Я рада за него.
— Не говори об этом Кэлу, — бормочет Хьюго рядом со мной.
Я вздыхаю.
— Послушайте, я знаю, что это неловко, ребята. Я ничего не могу с этим поделать.
— Ты ничего не можешь с этим поделать, — вставляет Бриджит. — Но эти двое должны перестать рассказывать тебе о нем, пытаясь заставить тебя чувствовать себя виноватой. — Она сердито смотрит сначала на Хьюго, затем на Триппа. — Она и ваша подруга тоже, ребята.
Я тянусь за своим стаканом, надеясь, что здоровый глоток развеет дурные предчувствия, подступающие к моему горлу.
С тех пор как мы расстались, я видела Кэла всего дважды. Один раз на вечеринке в честь Дня труда в Хэмптоне, где я узнала, что он переезжает в Лондон, чтобы получить степень магистра экономики. А затем на рождественской вечеринке его семьи семь месяцев назад, когда он приехал домой на каникулы. Оба были неловкими, неестественными в общении, когда на нас смотрело множество любопытных глаз. Я надеялась, что сегодня вечером — за непринужденным ужином с нашими самыми близкими друзьями — мы, наконец, сможем добиться некоторого прогресса в возвращении отношений в нормальное русло.