Может быть, поэтому я все еще пялюсь.
Я прикусываю внутреннюю сторону щеки, пытаясь собраться с разбегающимися мыслями.
— Меня зовут Лили.
Обычно при знакомстве с незнакомцами упоминают мою фамилию.
И большинство людей плохо скрывают зависть или благоговейный трепет — два распространенных приема, когда слышишь Кенсингтон.
Но я не могу сказать, знает ли Чарли, кто я такая, и что он вообще обо мне думает, и это дешевая забава. Маленькая тайна в море лести, в котором я тонула весь день.
— Лили, — повторяет он.
Мое детское прозвище звучит гораздо изысканнее, когда его произносят с британским акцентом. Я могу слушать, как Чарли читает кулинарную книгу, и находить это увлекательным.
Я киваю один раз, просто чтобы чем-нибудь заняться, а не теребить браслеты или играть с волосами. Теперь, когда он смотрит на меня — на самом деле пялится, — я начинаю жалеть, что он все еще не сосредоточен на Лексингтоне. Безраздельное внимание Чарли равносильно одинокому стоянию в центре внимания.
— Красивое имя, — добавляет он.
— Подожди, пока не услышишь имя лошади, — срывается с моих губ, прежде чем я успеваю решить, стоит ли произносить вслух.
Я бы хотела, чтобы Чарли забыл, что я истолковала его комплимент как предназначенный мне, и не подколола его.
Победа сменяет сожаление, когда мой бойкий комментарий вызывает легкую улыбку на его безэмоциональном лице. Судя по тем нескольким минутам, что я его знаю, Чарли не так-то легко развеселить. Это первая улыбка, которой он со мной поделился.
Его ладонь все еще протянута ко мне в ожидании.
Я медленно протягиваю руку, по какой-то нелепой причине нервничая из-за простого рукопожатия. Рядом с тем местом, где появился рывок, хлопает стайка чужих бабочек — еще одна тихая, странная реакция, которая заставляет меня беспокоиться, что мои ладони могут вспотеть не только из-за сегодняшней тропической жары.
Его рука легко накрывает мою, кожа теплая и мозолистая.
— Я бы не назвал лошадь Лексингтоном, — говорит он мне.
— Откуда ты знаешь его имя?
Как только я задаю вопрос, мне приходит в голову, что он, вероятно, друг Кэла. Осознание того, что он мог знать моего бывшего, разочаровывает больше, чем должно быть. Это разрушает представление о том, что мы совершенно незнакомы.
Чарли наклоняет голову влево, его глаза все время остаются на мне. Они представляют собой уникальное сочетание орехового и коричневого цветов — меньшего круга в радужке, почти поглощенного зеленью.
— Написано на дверке стойла.
— О. — Я заставляю себя рассмеяться, надеясь, что смесь смущения и облегчения звучит для него менее неловко, чем для меня. — Верно.
Мы все еще держимся за руки. В деловом смысле, не романтическом. Но это кажется странно интимным. Совсем не профессионально.
У меня звонит телефон.
Я вздрагиваю от внезапного звука, потрясенная тем, что Чарли отвлек меня настолько, что я забыла, что этот звонок был единственной причиной, по которой я ушла и остановилась погладить поло-пони Уинстонов.
— Я должна, э-э, ответить.
— Конечно. — Он отпускает мою руку. — Приятно познакомиться, Лили.
Чарли уходит, я не успеваю что-либо ответить. Исчезает так же быстро, как и появился.
Я в последний раз глазу Лексингтона, прежде чем вытащила телефон из сумочки и ответила на звонок Хлои Бомонт радостным «Привет!»
— Ты в Хэмптоне? — спрашивает моя лучшая подруга, не утруждая себя традиционным приветствием.
Мы договорились еженедельно созваниваться, когда Хлоя переехала в Лондон два года назад, чтобы поддерживать связь, несмотря на расстояние. Хотя мы не пропустили ни одного звонка, они часто бывают короткими. И после двух десятилетий дружбы мы давным-давно отказались от светских бесед.
— Преследование незаконно, ты же знаешь.
Хлоя смеется, и это вызывает немедленный приступ ностальгии.
— Я проверяла местоположение Тео. Просто случайно увидела твое.
— Он был в «Черном псе»?
Она снова смеется, потом вздыхает.
— Хуже. На Работе.
— Это ты согласилась выйти замуж за юриста.
— Барристера, Лили. Ты остановилась в «Атлантик Крест»?
Я осторожно обходлю кучу брошенных бинтов в проходе.
— Я в «поло барн».
Хлоя стонет, разделяя такое же низкое мнение о чопорном снобизме этого места.
— Почему?
Я вздыхаю.
— Дедушка.
У моих родителей есть дом на Мидоу-Лейн, но я там почти не останавливаюсь. Всякий раз, когда мы бываем в Хэмптоне, мои бабушка и дедушка настаивают на том, чтобы принимать нас в своем поместье. И мой дедушка всегда умудряется включить в эти визиты хотя бы одну поездку в «Атлантик Крест»
Кит и Баш отложили свой приезд до завтра — решение, за которое я планирую отругать своих братьев, когда они наконец появятся. Они знают, что я ненавижу этот клуб.
Я не фанатка этого места с тех пор, как мы с Кэлом встречались, но когда мы расстались, оно стало еще менее привлекательным. По крайней мере, я знаю, что сегодня его здесь нет, иначе Лексингтон был бы на поле, а не стоял в своем стойле.
— Ты пила палому1? Сколько предложений руки и сердца... — Голос Хлои неловко прерывается, за ним следует кашель, который, как подсказывает мне наша двадцатилетняя дружба, фальшивый.
— В этом году они переборщили с грейпфрутовым соком, — говорю я ей. — Пародия да и только.
Она издает смешок.
— Я пытаюсь посочувствовать, Лили.
— Не стоит. Я в порядке.
Пауза.
— Кэл там?
— Нет. Даже если бы это было так, я бы все равно была в порядке. И перестань избегать разговоров о браке при мне. Он так и не сделал предложения.
Еще одна пауза.
— Но должен был.
Я знаю, что Хлоя права, поэтому не утруждаю себя спорами.
— Как тебе жизнь невесты? — Спрашиваю я вместо этого.
Еще одна пауза, пока Хлоя пытается оценить мои истинные чувства по этому поводу с расстояния более трех тысяч миль.
— Вау. Все так плохо? — Я поддразниваю.
— Нет. Хорошо. — Я слышу веселье в ее голосе, когда она добавляет: — Действительно хорошо.
Острая боль пронзает меня прямо в центре груди. Не тот возбужденный трепет, который я испытывала рядом с Чарли. Что, если. Возможный вариант. А интересно, не ошиблась ли я в выборе.
— Хорошо.
Хлоя переехала в Англию, чтобы поступить в Лондонскую академию музыки и драматического искусства. Ее программа закончилась весной, но она осталась в Лондоне со своим женихом Тео. Их свадьба назначена на июль следующего года.
Честно говоря, я больше расстроена тем, что временный переезд Хлои перерос в постоянный, чем тем, что я восстанавливаюсь после разрыва, пока она празднует свою помолвку.
— Как продвигается проект Дэвис? — Спрашивает Хлоя.
— Все в порядке. Я пришлю несколько фотографий топиария2. И прежде чем ты спросишь, нет, я не видела Кристиана. Кэти сказала, что он уехал на съемки нового фильма.
— Какой фильм? — Нетерпеливо спрашивает Хлоя. — Новый боевик Мартинеса?
С тех пор, как Хлоя узнала, что жена одного из ее любимых голливудских актеров наняла меня для реконструкции территории их особняка в Монтесито, она донимала меня подробностями. Единственная причина, по которой я вообще взялась за этот проект, заключалась в том, что переезд на несколько месяцев казался хорошей идеей после разрыва двухлетних отношений. Шанс перенастроиться и освежиться. Сменить суету и асфальт на простор и солнце. Брат тети Ханны, Эдди, научил меня серфингу, и я каждую неделю ужинала с родителями. Все это здорово отвлекало, пока я не вернулась в Нью-Йорк.