— Отличный завтрак, Джиджи, — говорит Баш, беря вафлю.
Мы все шепчем в знак согласия, даже дедушка, который ни к чему не притронулся на столе.
Джиджи сияет.
— Спасибо, Себастьян.
Клянусь, он упивается тем, что является любимым ребенком в семье при каждом удобном случае. Мама — единственный ребенок в семье, так что мы трое — единственные внуки Джиджи.
— Я пригласил еще нескольких гостей, Джозефина, — объявляет дедушка.
Мы все смотрим на Джиджи, чьи губы плотно сжаты.
— Что ты сделал?
— Я играл в гольф с Уильямом Уолдорфом, и он пригласил Дерека Барклая присоединиться к нам. Было бы невежливо не пригласить их.
Джиджи драматично фыркает, затем достает свой блокнот и делает пометку.
Дедушка вздыхает.
— Ты заказала еды на все Восточное побережье. Еще несколько человек не будут слишком обременительными.
Моя семья хранит полное молчание. Сегодня день Джиджи. И ее красно-бело-синяя вечеринка — это событие, которое она ставит превыше всего остального. Все, и в первую очередь дедушка, знают, что она не очень хорошо относится к изменениям, вносимым в последнюю минуту без ее разрешения.
— Несколько? Сколько человек ты пригласил, Хэнсон? — С каждым словом тон Джиджи становится все ближе к пронзительному.
Еще один тяжелый вздох дедушки.
По большей части они с Джиджи не влезают в жизни друг друга . У него свои приоритеты, а у нее — свои.
— Он сказал, что приедет его жена. И что его пасынок приехал в гости из Англии и, вероятно, присоединится к ним.
— Герцог? — Спрашивает Баш.
Холодная тяжесть опускается у меня в животе. Черт возьми, нет.
— Элизабет! — Восклицает Джиджи. — Что за неприличные слова.
Громкое восклицание, которое должно было остаться в моей голове. Оказывается, я произнесла его вслух.
— Прости, Джиджи, — бормочу я.
Баш уставился на меня. Как и все остальные. — Ты знаешь Чарльза?
— Ты знаешь Чарльза?
— Я встретил его вчера в клубе, — рассказывает мне Баш. — Кажется, крутой парень. Узнал о том, что он герцог, только потому, что об этом рассказывал его кузен.
— Насколько хорошо ты знакома с этим аристократом? — Джиджи спрашивает меня, склонив голову набок. Ее аккуратный пучок даже не колышется при этом движении.
— Не могли бы мы не обсуждать се... я имею в виду, личную жизнь Лили, пока я ем? — Кит растягивает слова.
— Кристофер, — воскликает мама.
Я не упускаю из виду вспышку любопытства на ее лице. Я сказала маме, что рассталась с Лоуренсом — юристом, с которым встречалась в Чикаго, — но с тех пор никого не упоминала. Потому что здесь не о ком упоминать.
— Я не знакома — я едва знаю его. Даже скорее не знаю. — Правда звучит скорее оборонительно, чем выразительно.
— Он тебя динамит, да?
— Кристофер. — На этот раз папа.
— Не динамит он меня. — Я свирепо смотрю на своего брата.
Мне должно было прийти в голову, что Чарли может оказаться на вечеринке у моих бабушки и дедушки сегодня вечером. За последние два дня мы трижды оказывались в одном и том же месте. Однако в «Кенсингтон Консолидейтед», или в «номер 34», или в «Атлантик крест» не было предварительного предупреждения. И все эти встречи были до того, как я сообщила Чарли, что подслушала, как он оскорблял меня прошлым летом.
Вчера, перед тем как уйти, я видела выражение лица Чарли — он четко и ясно все понял. Вместо чувства триумфа, мысль о том, что я увижу его позже, наполняет меня трепетом. Любой результат далек от идеала. Либо он расскажет о том, что произошло, и я сброшу с себя доспехи отнесения его к категории самодовольных снобов, либо он проигнорирует это, и мне придется играть роль вежливой хозяйки, наблюдая, как все остальные лебезят перед ним.
Все это не должно иметь значения. После сегодняшней ночи есть большая вероятность, что я его больше никогда не увижу. По словам Фрэн, у него отношения — бедняжка.
Но я все еще обеспокоена.
— Если ты его не знаешь, почему он тебе не нравится?
Я сердито смотрю на Баша, который решил сразиться с Китом за звание самого раздражающего брата.
— Я нахожу его... претенциозным.
И грубым, и снисходительным, и надменным, и ... обворожительным.
— Ну, он герцог, — говорит Джиджи, как будто это разумное оправдание любого недостатка характера.
В столовую входят два официанта с тарелками еды. Как только они возвращаются на кухню, Джиджи зачитывает сегодняшнее расписание.
Я стараюсь быть внимательной, но в основном сосредотачиваюсь на своей тарелке.
Сегодня вечером сотни людей придут на патриотическую вечеринку. Я смогу полностью избежать встречи с Чарли.
9
Я уже на полпути вниз по лестнице, когда открывается входная дверь и на пороге появляется Чарльз Мальборо. Моя нога запинается на ступеньке, кончик каблука соскальзывает влево. Я крепче вцепляюсь в перила, тихо ругаясь.
На этом мероприятии присутствует тысяча гостей и еще сотня сотрудников, и мы единственные, за кем следят.
Я не могу вернуться наверх так, чтобы он меня не увидел. Я не могу продолжать спускаться вниз так, чтобы он меня не увидел. Я облажалась в любом случае.
Мой подбородок приподнимается, и я избегаю взгляда Чарли, пока осторожно спускаюсь по изогнутой лестнице. Последнее, что нужно в этот момент, — это чтобы я упала лицом в грязь.
Мне не нужно смотреть на него. Я уже запомнила его внешность — оттенок костюма и разнообразие цветов в прекрасном букете, который он держит. Он придерживался патриотического дресс-кода, был одет в синий костюм и накрахмаленную белую рубашку. Без галстука. Две пуговицы расстегнуты, чтобы подчеркнуть изгибы его ключиц и подразнить загорелой кожей груди.
Пошел он к черту за то, что такой красивый.
Я сожалею о своем выборе красного платья. Вместе мы выглядим… слаженно. Целостно.
Я опускаюсь на мраморный пол, вынужденная смотреть ему в лицо.
Он заговаривает первым, нарушая оглушительную тишину.
— Элизабет.
— Чарльз.
Его взгляд не отрывается от моего лица, игнорируя низкий вырез моего платья и роскошную обстановку летнего дома моих бабушки и дедушки.
— Предполагается, что ты должен идти прямо на задний двор, — надменно сообщаю я ему. — Не заходить внутрь.
Единственная работа пяти из ста сотрудников, которые работают на этом мероприятии у моей бабушки, — направлять движение гостей с парковки прямо во внутренний дворик и шатер.
— Я попросил поставить их в воду. — Чарли приподнимает цветы на пару дюймов. — Подумал, что они быстро завянут на такой жаре.
Так бы и произошло. На улице невыносимо жарко. Без кондиционера мне будет сложно пообщаться у бассейна. Мне пришлось дважды принять душ.
Прямо в лицо доносится сладкий аромат букета, смешанный с опьяняющим ароматом мускусного лосьона после бритья или одеколона Чарли. Какой-то аромат, который мне хочется вдохнуть поглубже.
Я протягиваю руку, нетерпеливо шевеля пальцами.
— Я позабочусь об этом.
— Не беспокойся.
— Ну, а я беспокоюсь.
Он изучает меня несколько секунд, затем делает шаг ближе.
Я борюсь с сильным желанием отступить назад и сохранить прежнюю дистанцию между нами.
—Элизабет, я...
— Ты, должно быть, Чарльз Мальборо. — Кит застегивает пиджак, сбегая трусцой вниз по лестнице.