Я напрягаюсь, бросая на брата предупреждающий взгляд, когда он приближается к нам.
На который он не обращает внимания.
— Я Кит Кенсингтон. Много о тебе слышал.
Я напрягаюсь еще больше.
Удивительно, но Чарли тоже. Краем глаза я замечаю, как напрягаются мышцы его челюсти.
— Приятно познакомиться, Кит.
Они пожимают друг другу руки.
— Ты вчера хорошо сыграл, — говорит Кит.
Похвала адресована не мне. Возможно, он и присоединился к моей защите от Джиджи за завтраком, но в остальном моему брату неинтересно делать мне комплименты. И меня раздражает, что он заинтересован в том, чтобы делать комплименты Чарли.
— Ты упал с лошади, когда играл в последний раз, — напоминаю я брату.
— Я не понимаю, какое это имеет отношение к делу, — возражает Кит. — Давай, Чарльз. Я тебя со всеми познакомлю.
Мне приходится постараться скрыть свой шок. Кит легко заводит друзей, но я не ожидала, что он так быстро поладит с Чарли.
Что такого в том, что этот парень будет дружить с моими братьями?
Чарли не сразу идет за Китом. Он протягивает цветы.
— Это тебе, — тихо говорит он.
Черт бы побрал его акцент. Он поглощает, как и его серьезный взгляд и опьяняющий запах. Мне требуется несколько секунд, чтобы вспомнить, во-первых, я зла на него; во-вторых, мой план состоял в том, чтобы избегать его; и, в-третьих, он не одинок. Этот букет — всего лишь маленькое извинение за то, что, как он теперь знает, я слышала, как он говорил обо мне прошлым летом. Раскаяние минус признание.
Я выдавливаю из себя
— Спасибо. — Облегчение от того, что мой голос звучит нормально, заглушается роем бабочек, которые появляются, когда его большой палец касается костяшек моих пальцев во время передачи цветов.
— Не за что.
— Да ладно тебе, Чарльз. Лили любит появляться с фанфарами. Одна. — Кит больше не пытается меня разозлить. Он просто нетерпелив.
Чарли борется с улыбкой. Вид того, как он борется с весельем — даже за мой счет — творит что-то странное у меня внутри. Мою грудь сдавливает, а желудок сводит, когда он идёт к французским дверям, которые выводят во внутренний дворик, окружающий бассейн.
— Парень принес тебе цветы. Какой засранец, — шепчет Кит.
Я отмахиваюсь от него.
Кит хихикает, затем неторопливо идет за Чарли.
Я захожу в кладовую, чтобы найти хрустальную вазу для цветов. Мелочный порыв заставляет меня подумать о том, чтобы позволить им увянуть, но я же не могу бросить сморщенные цветы в лицо Чарли. Не без того, чтобы не устроить сцену, что в последствии вызывает истерику моей бабушке. Поэтому я подрезаю кончики и проверяю, чтобы вода была теплой, прежде чем поставить вазу на мраморную стойку в лучах солнца.
Когда я выхожу во внутренний дворик, ни Кита, ни Чарли нигде не видно. Мои братья, как правило, являются зачинщиками менее официальных вечеринок во время ежегодного бала моей бабушки. Когда я была моложе, я участвовала в них, но сейчас ожидания другие. Те, которые Киту всегда было легче игнорировать. Единственная причина, по которой он проводил время у бассейна в прошлом году, заключалась в том, что моя соседка по комнате в колледже была в гостях, и Кит был в нее по уши влюблен.
В этом году большинство моих друзей не приедут. Завтра мы уезжаем на свадьбу Хлои, поэтому Бриджит, Фрэн и Джаспер решили остаться в городе на праздничные выходные.
Трипп и Хьюго стоят у фуршетного стола, разговаривая с группой других парней. Я направляюсь в противоположном направлении, к одному из баров, расставленных по всему двору. Я нахожусь на улице меньше минуты, а уже чувствую, как пот выступил у меня на затылке и пояснице.
Тетя Ханна принимает бокал вина от бармена. Она переоделась, теперь на ней одно из маминых платьев — сарафан с бело-голубым рисунком, — а ногти выкрашены в ярко-малиновый цвет. Джиджи бы одобрила.
Она оглядывается, когда я подхожу. Улыбается.
— Красивое платье.
Я улыбаюсь в ответ.
— Твое тоже.
— Я поняла, что это работа Скарлетт, только по цвету.
Я заказываю у бармена «воду ранчо»8. Простой и освежающий коктейль звучит идеально.
— Ты не видела Рен или Рори? — Спрашивает меня Ханна.
— Нет, — отвечаю я. — Я откладывала расставание с кондиционером так долго, как могла. Здесь всего пять минут.
Моя тетя морщится, заправляя прядь светлых волос за ухо.
— У нас небольшие проблемы. Оливер поймал Рен, когда она пыталась сбежать из дома прошлой ночью. Ему трудно смириться с тем, что его маленькой девочке семнадцать.
Это объясняет хмурый вид Рен на параде. Когда я спросила ее, что случилось, она сказала, что у нее болит голова.
— Ему не нужно было беспокоиться об этом с Рори, — говорю я.
Старшая дочь Ханны и Оливера — точная копия моего дяди. Серьезная, дотошная и соблюдающая правила. Она была единственной, кто всегда рассказывал о шалостях, в которые мы играли в детстве.
— Нет. — Ханна вздыхает. — Как твои родители справились с этим?
Я ухмыляюсь.
— Справились с чем?
Она приподнимает бровь.
— Ты хочешь сказать, что никогда не сбегала тайком, Лили?
— Я говорю, что меня ни разу не поймали на тайном побеге.
Ханна смеется, затем качает головой.
— Отлично. В следующий раз мы посоветуем ей вести себя потише.
Я тоже смеюсь.
— Чем усерднее вы пытаетесь замедлить это, тем быстрее она будет пытаться повзрослеть.
Моя тетя улыбается, но это горько-сладкая улыбка.
— Я знаю. Знаешь, мне тоже когда-то было семнадцать.
Я беру свой напиток у бармена и стучу своим стаканом о бокал Ханны.
— За твое здоровье. Кроме того, вы могли бы попробовать изменить код сигнализации. По крайней мере, это ее замедлит.
Лицо Ханны загорается.
— Код сигнализации! Это великолепно. — Она тут же достает телефон из клатча, предположительно, чтобы отправить сообщение Оливеру. — Кстати, я слышала восторженные отзывы о проекте «Клермонт». Очень впечатляет, Лили, — говорит она мне, печатая.
— Спасибо, — отвечаю я, прежде чем сделать глоток холодного напитка. Терпкий привкус газировки ударяет мне по языку, за ним следует дымное послевкусие текилы.
Когда дело доходит до работы, я ценю мнение своей тети больше, чем чье-либо еще. Она работает в одной из ведущих архитектурных фирм города.
Когда я прозябала в колледже, ненавидя все свои занятия и пытаясь понять, чем я хочу заниматься всю оставшуюся жизнь, она предложила мне стажировку в своей фирме. Мое первое задание было в музее в Бостоне. Дизайн внутреннего пространства был интересным, но я была очарована работой ландшафтного архитектора. Здание стояло на месте — нуждающееся в капитальном ремонте и улучшениях. Окружающие сады превратились в грязь из-за бесконечного потока строительных машин, доставлявших материалы. Этот вызов — создать что-то из ничего или превратить дикую красоту в целенаправленный дизайн — был тем, что привлекало меня больше всего. Я бросила свою специальность по связям с общественностью в Йеле, перевелась в Корнелл и следующим летом набрала дополнительные баллы, чтобы закончить учебу вовремя. Я сдала экзамен на звание ландшафтного архитектора с первой попытки — безусловно, лучший результат из всех, которые я когда-либо получала на академических экзаменах, — и нисколько не жалею о своем выборе профессии.