Я поднимаю голову, когда он подходит ко мне, решив сохранить зрительный контакт.
— Какое у тебя оправдание для вторжения на этот раз?
— Вторжение? — Его левая бровь приподнимается. Я ощущаю это движение как спазм в животе, такой же, как при нашей первой встрече. — Я знаю, ты бы не пригласила меня, Кенсингтон, но я был приглашен.
— Не внутрь дома. В домике у бассейна есть четыре ванные комнаты для гостей.
Пришел бы кто угодно другой, мне было бы наплевать. Но споры стали моей привычкой рядом с Чарли. Он никогда не пытался польстить мне или произвести впечатление, как это делает большинство мужчин. И я... честно говоря, я не уверена, как вести себя с ним.
— Я не ищу туалет, — говорит он мне. — Я искал тебя.
Мой следующий шаг заставляет меня пошатнуться на каблуках, потеряв равновесие по причинам, которые напрямую связаны с ним.
— Вообще -то мне нужно...
Теплая рука обхватывает мой левый бицепс, останавливая меня. Мой мир сужается до этого уверенного прикосновения. Я мгновенно осознаю все, что с ним связано. Сила в его хватке. Обжигающее тепло его кожи. Грубые мозоли на его ладони.
— Единственное, что тебе нужно сделать, это выслушать меня.
Слова сочатся высокомерием. Я уверена, он привык, что ему всегда потакают.
— Черта с два я...
Он снова перебивает.
— Прости. — Этот почти зеленый взгляд сверлит меня, яростный и настойчивый.
Невозможно игнорировать искренность в его голосе, но я очень стараюсь.
— То, что я сказал прошлым летом... — Он морщится. — Ну, само собой разумеется, ты никогда не должна была этого услышать.
— Вау. Награда за самые трогательные извинения присуждается...
— Я не закончил. — Чарли подходит ближе, его близость нервирует меня так же сильно, как и непоколебимый зрительный контакт и то, как он все еще держит меня за руку. — Я сказал глупость, и сожалею, что вообще это сказал. Я был... расстроен из-за вещей, которые не имели никакого отношения ни к кому там, включая тебя. И, говоря о тебе, Элизабет Кенсингтон, ты так и не назвала мне свою фамилию, когда мы впервые встретились. Я узнал, что ты Кенсингтон, когда Эллис рассказал об этом, и я сделал неверные предположения, основанные на... — Он прочищает горло. — Основываясь на том, как другие женщины вели себя рядом со мной. Это не... я так не думаю о тебе, Лили.
Будь он проклят.
Будь он проклят за то, что извинился.
Будь он проклят за то, что заставил меня поверить ему.
Будь он проклят за то, что называет меня Лили, как будто знает меня достаточно хорошо.
Я встречала много парней, которые были неспособны нести ответственность за свои действия. Которые оправдывались и перекладывали вину. Это легко может стать второй натурой, когда привыкаешь к тому, что все тебе потакают. И я бы поставила деньги — много денег, — что Чарльз Мальборо относится к категории достойных мужчин, которые избегают извинений, как заразной болезни.
— Я думал, мы впервые встретились в «Кенсингтон Консолидейтед», — говорю я. — Ты так сказал Фран.
— Ты могла бы поправить меня.
Я прикусываю внутреннюю сторону щеки, пытаясь выровнять дыхание, пока он продолжает смотреть на меня. Это слишком быстро.
Я слишком взволнована.
Он слишком близко.
Близко — и становится все ближе. Я теряю способность говорить. Я забываю, как дышать.
Я застыла, мой перегруженный мозг слишком медленно соображает, что Чарли целует меня, пока не проходит несколько секунд.
Его губы теплые, твердые и неотразимые, он посасывает мою верхнюю губу с настойчивым мастерством, которое говорит об опыте. Его язык вторгается, касаясь моего, прежде чем провести линию моей нижней губы.
Дрожь пробегает по моей спине, когда я провожу ладонью по штукатурке позади себя, обеспокоенная тем, что стена — это все, что меня поддерживает. Мои ноги затекли, вся кровь в моем теле приливает к другим местам.
Левая рука Чарли обхватывает изгиб моей щеки, поворачивая мой рот именно туда, куда он хочет. Его правая рука опускается на мою талию, жар его прикосновения обжигает меня сквозь тонкую ткань платья, как будто между нашими телами нет преграды. Одна его нога прижимается к моей, раздвигая мои бедра так, что я оказываюсь верхом на твердых мышцах.
Трение вызывает блаженную волну удовольствия. У меня мурашки по всему телу. Я задыхаюсь.
Он хихикает мне в губы. И именно этот звук — это сводящее с ума превосходство — прорывается сквозь гипнотическую дымку и напоминает мне, почему этого не должно произойти.
Я откидываю голову назад и даю ему пощечину, звук соприкосновения кожи с кожей эхом разносится по пустому коридору.
Мои пальцы сжимаются в кулак вокруг обожженной ладони, когда шок проходит через меня. Я только что ударила человека. Я никогда никого не била. И еще никогда не была так поглощена поцелуем.
Я плотно сжимаю губы, чтобы не сорваться с языка извинение.
Чарли не вздрагивает и не морщится. Его единственная реакция — поднимает руку, чтобы осторожно потрогать красное пятно, расцветающее на его щеке.
— Какого хрена? — Его голос звучит скорее весело, чем сердито, что заставляет меня нахмуриться.
— Ты поцеловал меня, — шиплю я.
Он проводит большим пальцем по нижней губе, затем проводит языком по внутренней стороне щеки. Морщится.
Я должна чувствовать себя виноватой — я и чувствую, — но немного горжусь собой.
— Я знаю, — растягивает слова Чарли, все еще умудряясь говорить снисходительно. — Похоже, тебе нравилось.
Я краснею от такого точного заявления. Его бедро все еще зажато между моими — яркое свидетельство того, что только что произошло.
— Интрижки на стороне не для меня.
Он убирает руку от лица, на его красивом лице появляется замешательство.
— Я думал, у тебя нет пары.
— У меня — нет. А у тебя — да.
Чарли смеется.
— Что?
— Ты сказал Фран, что занят.
Замешательство исчезает с его лица.
— Это показалось вежливее, чем сказать, что она не та женщина, с которой я хотел бы продолжать разговор.
— О. — Мои щеки, наверное, того же цвета, что и платье. — Тебе не приходило в голову, что она может рассказать мне то, что ты сказал?
— Нет. — Чарли кладет руку на стену рядом с моей головой. — Это что-нибудь меняет?
Я прикусываю нижнюю губу, правда все равно выйдет наружу.
— Да.
— Да?
Я усмехаюсь, когда он выжидающе смотрит на меня.
— Ты хочешь, чтобы я сказала это еще раз?
— Вообще-то, да.
— Я обещаю, что на этот раз не дам тебе пощечину, ладно?
Уголок рта Чарли приподнимается.
— Я не поэтому хочу услышать, как ты говоришь мне «да», Лили. — Его голос низкий и хрипловатый.
Этот тон действует на меня, как доза сильнодействующего наркотика. Доказательство того, что я действительно, действительно хочу поцеловать его снова.
— Да, — шепчу я.
Он целует меня.
Но это мой язык ищет его. Мои руки выдергивают рубашку из его брюк, чтобы я могла исследовать напряженные мышцы его живота. Мои бедра качаются вперед, прижимаясь к его бедру, чтобы добиться более восхитительного трения.
— Ты намочила мои любимые брюки, Кенсингтон.
— Ты жалуешься? — Я задаю вопрос, слишком простой, не могу придумать что-нибудь остроумнее. Похоть туго сжимается внизу моего таза, мои мышцы сжимаются в ожидании разрядки.