— Просто назови свое имя у входа. Тео все уладит.
Фиг вешает трубку в своей типичной деловитой манере, прежде чем я успеваю ответить. Протестую. Приношу извинения за то, что был никудышным другом в прошлом году.
Я покидаю Ньюкасл-Холл сразу после обеда, и трудно устоять перед искушением сбежать после обеда.
Поездка до автодрома Дарвен занимает чуть больше часа, большинство дорог маршрута петляют по знакомой сельской местности с каменными стенами и полями. Приближаясь к автодрому, я проезжаю мимо поля для гольфа и конефермы, но больше вокруг ничего нет.
Охранник у ворот пропускает меня после того, как я называю свое имя.
Я погружен в свои мысли, когда следую указателям на парковку, а затем захожу в похожее на пещеру гаражное помещение с видом на трассу. Застрял в том же рое мыслей, который преследовал меня, кажется, целую вечность. Они гудят на заднем плане, как будто я устроился внутри пчелиного улья.
Впереди, рядом с красной машиной, собралась довольно большая группа — около пятнадцати человек.
Я хрущу костяшками пальцев, приближаясь. За последнее время я постарел на шестьдесят лет, превратившись в раздражительного старика, который избегает суеты и толпы. Отчасти, чтобы избежать лжи. Но также мне просто не хотелось находиться среди большого количества людей. По крайней мере, в Нью-Йорке никто не выразил соболезнований по поводу моего отца и не спросил, почему я не был на «Роял Аскот».
Конкретные вопросы на темы, которые я не хочу обсуждать, гораздо более вероятны в этой стране.
Первым я замечаю Теодора Хьюза, прислонившегося к бамперу гоночной машины. Он щеголяет подстриженной бородкой, которой у него не было в университете, но в остальном выглядит таким же, каким я его помню.
Сияющая блондинка что-то говорит ему. Они держатся за руки, и я предполагаю, что это та женщина, на которой он женится в субботу. А по другую сторону от нее ...
Мой следующий шаг запинается, мой мозг пытается вычислить, что видят мои глаза.
Какого черта Элизабет Кенсингтон здесь делает?
Лили бросает взгляд в мою сторону несколько секунд спустя, затем делает двойной вдох.
Ее спина напрягается, плечи расправляются, а подбородок задирается к небу.
Я уже видел ее боевую позу раньше. Сегодня за ней следует прилив румянца к ее щекам, что говорит мне о том, что она не забыла, чем закончился наш последний разговор. Плюс поджатые розовые губы, что наводит на мысль, что она тоже понятия не имела, что я буду здесь.
Черт возьми, она великолепна.
Я не думал, что увижу ее снова. Конечно, не здесь.
Фиг направляется прямо ко мне, за ним следует Тео. Мы доходим друг до друга за несколько минут, остальная часть группы — за исключением Лили, которая, кажется, намеренно отводит глаза — бросает любопытные взгляды в сторону нашей троицы, пока не прибывает инструктор, чтобы произнести речь по технике безопасности.
Мы все должны подписать соглашения.
Просматривая список предупреждений, я вспоминаю фотографии с места аварии моего отца. Я просмотрел отчет, хотя все говорили мне не делать этого. Все, что осталось от его машины, — это покореженный металл, разбитое стекло и полосы оторванной резины. Обломки я видел собственными глазами.
Но я не нервничаю из-за вождения. Я жажду выброса адреналина. Шанс отвлечься от шумихи и просто ехать по дороге.
То, чего я не мог сделать месяцами. Единственное облегчение от беспокойства, которое я испытал, — это поцелуи с Лили. Реакция была настолько неожиданной, что я бросился прочь при первой же представившейся возможности, прежде чем смог полностью потерять контроль.
Я бросаю взгляд на Лили, которая разговаривает с парнем, в котором я узнаю Кэла Уинстона. Человек, которому он звонил во время матча по поло — Трипп — тоже здесь. Как и женщина, которая познакомилась со мной в ресторане на Манхэттене, имени которой я сейчас не могу вспомнить.
Я ставлю свою подпись на последней странице соглашения.
Я чувствую, что это еще одна возможность доказать, что я отличаюсь от Джеймса Мальборо. Мой отец, возможно, потерял контроль — над своей машиной, над своей жизнью, — но я этого не сделаю.
Нам выдают костюмы, в которые нужно переодеться, тяжелая ткань удушает, когда неумолимые солнечные блики отражаются от асфальта. На трассе припаркованы четыре ярко раскрашенные машины с логотипами спонсоров. Старые модели больше не используются для профессиональных гонок.
Девушки первыми добегают до ряда машин, смеясь и позируя для фотографий на фоне огромной тени стадиона, вырисовывающейся на заднем плане. Лили идет к желтому «Макларену», и я подхожу к ней раньше, чем успеваю подумать стоит ли это делать.
— Ты поведешь ее?
Плечи Лили распрямляются, прежде чем она поворачивается ко мне лицом. На ней темные очки, но я на 90 % уверен, что она окидывает меня оценивающим взглядом. Ее щеки на долю секунды морщится, как будто она что-то пережевывает внутри, обдумывая, что сказать.
— Мы знакомы? — ласково спрашивает она.
Я ухмыляюсь, затем делаю еще один шаг. Она напрягается еще больше, но не отступает.
— Ты прекрасно помнила мое имя, когда стонала его.
Лили откидывает с плеча конский хвост.
— Верно. Рада снова видеть тебя, Кристиан.
Моя ухмылка становится шире.
— Что ты здесь делаешь, Элеонор?
Она закатывает глаза от намеренной ошибки.
— Моя лучшая подруга выходит замуж в субботу.
— Твоя лучшая подруга выходит замуж за Тео Хьюза, — понимаю я, бросая взгляд на блондинку, с которой он стоял.
Она смотрит на нас с Лили... Так же, как и все остальные. Как будто они все в музее, а мы — единственная картина на стене.
— Ты даже не знаешь ее имени? Лили усмехается. — Что ты здесь делаешь?
— Меня пригласили.
— Тратить бензин, разъезжая по кругу, или на свадьбу?
Я невольно ухмыляюсь. Я уже сбился со счета, сколько раз Лили заставляла меня улыбаться во время этого разговора.
— Только не говори мне, что ты прилетела сюда частным рейсом, Кенсингтон.
Она плотно сжимает губы.
— Я и на свадьбу иду, — говорю я ей.
И это первый раз, когда я испытываю хоть малейший энтузиазм по этому поводу, теперь, когда я знаю, что она будет там. Но я держу эту мысль при себе.
— Ты знаешь Тео? — Спрашивает Лили.
Я пожимаю плечами.
— Типо того.
Ее лоб морщится.
— Что значит «типо того»?
— Это значит, что мы ходили в одни и те же пабы в университете, и меня пригласили на его свадьбу, потому что я герцог Манчестерский.
— Значит... вы были друзьями в колледже?
Я снова пожимаю плечами, потому что на самом деле не считаю нас друзьями, но признать это вслух звучит грустно и подозрительно. Я не хочу, чтобы Лили задавала еще больше вопросов о том, зачем мне присутствовать на свадьбе парня, которого я едва знаю. Она не считает меня важной персоной — потому что она американка, или потому что она из влиятельной семьи и привыкла оказывать влияние, или и то и другое вместе, — и я действительно ценю, что ей насрать на мой титул.
Я бросаю взгляд на «макларен».
— Ты так и не ответила на мой вопрос.
Она морщит нос.