Но Лили по-прежнему самая красивая женщина, которую я когда-либо видел, утонувшая в моем пиджаке и в шлепанцах большого размера.
— Мне не следовало просить кого-то позвать тебя, но я просто надеялась избежать приезда сюда. Я не думала, что ты будешь настаивать на поездке в больницу, и я определенно не хотела заставлять тебя ехать сюда со мной. Я ценю, что ты подвез меня, но я не выдержу еще одной молчаливой поездки на машине обратно в Кэрис-парк, когда ты думаешь, какая я глупая, что споткнулась и испортила тебе весь вечер.
Я смотрю на нее несколько секунд, а щеки Лили все время краснеют.
Она думает, что испортила мне вечер. Думает, что я сожалею о том, что пришел, когда она позвала меня, что я хотел бы быть сейчас где-нибудь в другом месте.
Она не могла ошибаться сильнее.
— Ты не испортила мне вечер. И я не думаю, что ты глупая. Это могло случиться с каждым.
— Могло. Но это случилось со мной.
Я глубоко вздыхаю.
— Мой отец погиб в автомобильной аварии, Лили. Его привезли в эту больницу. Вот почему я почти ничего не говорил по дороге сюда — из-за дерьма из прошлого. И потому что я беспокоился о тебе. Ты ни к чему меня не принуждала, и я бы чертовски разозлился, если бы узнал, что ты поранилась, а мне никто не сказал. По какой стороне дороги надо ехать?
Голубые глаза моргают, глядя на меня, полные шока. Грусти. Сочувствия. И... мягкости, от которой у меня чешется затылок.
Существует очень короткий список людей, ради которых я бы пришел в больницу, не говоря уже об этой больнице, и Лили выглядит такой же удивленной, как и я, что ее включили в этот список.
Она плотнее запахивает мой пиджак на своем стройном теле. Мы всего в паре миль от побережья, ветер свистит на автостоянке.
— По левой, — уверенно отвечает она.
Я протягиваю свои ключи.
Лили забирает их.
Мой желудок переворачивается, когда я забираюсь на пассажирское сиденье.
Это бо́льшая жертва, чем она думает. Я не повредил колено, играя в регби, как я объяснил ей прошлой ночью. Я попал в автомобильную аварию, когда мне было семнадцать. Трое других парней отделались незначительными травмами. Пирс Колборн, который был за рулем, сломал руку. Но большая часть удара пришлась на мою ногу. Если бы я не был пристегнут ремнем безопасности, вероятно, погиб бы. И с тех пор я не садился в машину, за рулем которой был кто-то другой.
Я никогда не мог отказаться от контроля, и смерть моего отца только усилила эту необходимость.
Совершенно нелогично, что я передаю ключи травмированной американке после того, как девять лет не позволял профессиональному водителю даже забрать меня куда-нибудь.
Это не имеет никакого отношения к ее водительским способностям, а полностью связано с моим желанием, чтобы Лили почувствовала себя хорошо.
Я вытираю вспотевшие ладони о брюки, пока она поворачивает ключ в замке зажигания. Двигатель «Астон Мартин» с урчанием оживает. У моего отца было три машины, но эта 66-го года выпуска была его гордостью и радостью. Иногда я задаюсь вопросом, что изменилось бы, если бы он не сел за руль той ночью. Если бы у него было какое-то предчувствие, когда и чем все это закончится.
— Наверное сейчас неподходящий момент сказать тебе, что я никогда раньше не водила машину на коробке передач?
Я смотрю на нее, когда она выезжает с парковочного места.
— Пожалуйста, скажи мне, что ты шутишь.
Она просто улыбается. Поворачивает руль в сторону выхода.
—Тормози.
— Ты сказал, что я умею водить!
— Когда я думал, что ты умеешь водить машину.
— Не может быть, чтобы водить на коробке передач было так уж сложно. И ребенок справиться.
Я качаю головой.
— Я серьезно, Лили.
— А я шучу. Вчера я ездила на гоночной машине; ты думаешь, я не справлюсь с этим антиквариатом?
— Это винтажный автомобиль, и я не видел, как ты водишь. Я тоже участвовал в гонках, помнишь?
Лили переминается с ноги на ногу, и это получается не очень гладко из-за ее травмированной руки.
Но она свирепо смотрит, когда я пытаюсь ей помочь, потом улыбается, когда мы набираем скорость.
И я забочусь о катастрофических последствиях гораздо меньше, чем следовало бы, наблюдая, как она ведет мою машину.
Пембрук — небольшой прибрежный городок. Мы объезжаем большую его часть, поскольку больница находится на окраине, и дорога быстро пустеет от других машин.
Я ерзаю на пассажирском сиденье, пытаясь устроиться поудобнее на непривычной стороне.
Несмотря на странность, внезапная легкость разливается в моей груди, прогоняя тревожный груз, который часто лежит там. Может быть, потому, что я победил нескольких своих демонов сегодня, снова сидя в той комнате ожидания. Может быть, все дело в женщине рядом со мной.
Я виню легкость в следующих словах, слетевших с моих губ.
— Ты торопишься вернуться?
Она смотрит на меня, машина слегка вильнула.
Ее губы поджимаются, пока она раздумывает.
— Нет, — решает Лили. — Наверное, торт уже подали.
Я закатываю глаза, но продолжаю смотреть на дорогу в надежде, что это побудит Лили сделать то же самое.
— Тогда поверни налево.
Она прислушивается, кабриолет катится по дороге, которая превращается в грунтовую. Я слышу шум океана. В воздухе чувствуется соленый запах.
Лили паркуется, затем спрашивает:
— Где мы?
С этой точки все выглядит как глухомань.
Я распахиваю дверь.
— Иди посмотри.
Лунный свет жутковат. Романтично, когда мы идем по тропинке к краю обрыва.
— Вау. — Лили смотрит прямо перед собой. Соленый ветер отбрасывает выбившиеся пряди ее волос назад. Ее платье колышется рябью сливового цвета, обнажая ее ноги.
Я засовываю руки в карманы.
— В Нью-Йорке такого не увидишь.
— Знаешь, я никогда не говорила, что ненавижу Англию.
— Но ты и не говорила, что тебе здесь нравится.
— Может быть, я еще не решила, что я чувствую здесь.
— Дай мне знать, когда поймёшь.
Я не уверен, что мы все еще говорим об Англии. Не уверен, зачем я привез ее сюда, на то, что выглядит как край света. Я всегда прихожу на утесы один.
Волны разбиваются о скалистый берег в сотне футов внизу, летят белые брызги, порывистый ветер относит их еще дальше. Высокая трава вокруг нас примята от его силы. Полная луна заливает все вокруг серебристым светом.
— Ньюкасл недалеко от побережья? — Спрашивает Лили.
— Не слишком далеко, — отвечаю я.
— Рядом с таким утесом, как этот?
— Да.
— Ты часто туда ходишь?
— Нет, — лгу я.
Я не уверен почему. Наверное, потому что это кажется слишком личным.
Я вдруг начинаю волноваться, что каждый раз, когда я буду приходить к этому утесу, буду представляю именно это. Лили в своем фиолетовом платье, с растрепанными волосами, ее кожа сияет в лунном свете. Она не должна была понимать, что это было особенное место для меня, а не случайная остановка.
— А должен почаще ходить туда.
Я тихо соглашаюсь, но сомневаюсь, что она слышит это из-за шума ветра.
— У нас был запланирован танец для Хлои. Футболки с принтами и все такое. — Она вздыхает. — Сегодняшний день должен был быть идеальным, а я все испортила.
— Она поймет, Лили.
— Я знаю. Я просто хочу, чтобы ей не приходилось этого делать.