Ашер одобрительно кивает, закрывая папку.
— Впечатляющая подача.
Я киваю в ответ, сохраняя расслабленную позу. В моих интересах, чтобы Ашер считал меня уверенным, а не отчаявшейся. Опытным, а не неувереным. Хотелось бы надеяться, что склонность моего отца выдавать натянутые истины за факты была генетической.
И это хорошая подача. Я предлагаю «Кенсингтон Консолидейтед» сорок девять процентов акций двух пятизвездочных отелей недалеко от Ковент-Гардена и в Белгравии. Исторические здания стоят десятки миллионов фунтов каждое, не обращая внимания на безупречную репутацию элитных предприятий, которые были основаны более века назад. Я прошу справедливую цену и предлагаю возможность, которая выпадает реже, чем раз в поколение.
Десятки компаний просили бы об этом предложении. Но я пришел сюда, потому что «Кенсингтон Консолидейтед» — лучшие. У них глубокие карманы, неисчерпаемые ресурсы и шокирующе низкое количество судебных исков для их размера. Если мне придется продавать — что я и делаю — они лучший вариант.
Ашер выпрямляется, кладя папку на стол.
— Я вынесу это на рассмотрение правления. Свяжусь с вами как можно скорее.
— Звучит заманчиво. — Мой тон такой же спокойный, как и у него.
Я благодарен Ашеру за то, что он согласился на эту встречу. Моя фамилия имеет большой вес дома. Здесь не так сильно. И я рад, что это не было прямым отказом. Но также разочарован.
Я знал, что немедленный ответ маловероятен. Ашер, возможно, и занимает высокое положение в компании, но он не на вершине. Конечно, кто-то сверху должен принять окончательное решение.
Я так устал ждать. С каждым днем груз, который я несу, становится все тяжелее.
Я выхожу вслед за Ашером из его кабинета в коридор, который так же пуст, как и тогда, когда я пришел. Секретарша Ашера тихо разговаривает по телефону, но в остальном так тихо, что мне кажется, я слышу, как за окном барабанит дождь.
— Приближаются праздничные выходные, — объясняет Ашер, заметив мой пристальный взгляд. — Многие уже уехали.
Я киваю, мое высокое мнение об Ашере становиться ещё выше. Я не знаю, были ли у него сегодня другие встречи или наша была единственной, но я впечатлен, что он был готов назначить встречу в день, когда он знал, что большинство его коллег — его подчиненных — будут в отпуске.
— Надеюсь, у вас тоже будет шанс отдохнуть, — говорю я ему.
Ашер ухмыляется.
— Завтра отправляюсь с семьей в Нантакет. Как насчет тебя? Какие планы на четвертое июля? — Его улыбка держится пару секунд, затем тускнеет. Превращается в гримасу. — Мне просто пришло в голову, что, возможно, это праздник, который ты не отмечаешь.
Мой смешок искренний. Что было редкостью за последние четырнадцать месяцев.
— Я буду в Хэмптоне.
— О, правда? Тебе следует… — Ашер обрывает себя на полуслове, его внимание обращено не на меня. Широкая улыбка растягивается на его лице.
— Ни за что!
Я оборачиваюсь и вижу брюнетку средних лет, идущую к нам по коридору. Она статная и сногсшибательная, ее темные волосы собраны сзади в аккуратный пучок, а элегантное платье безупречно сидит. Я уверен, что мы никогда раньше не встречались, но что-то в ее внешности кажется мне смутно знакомым.
Когда она подходит к нам, Ашер поднимает ее и кружит в одном из самых недостойных проявлений, которые я когда-либо наблюдал в профессиональной обстановке.
— Что ты здесь делаешь? — восклицает он. — Крю сказал, что вы, ребята, не приедете до завтра!
Женщина ухмыляется, разглаживая складки, которые Ашер добавил на ее платье.
— Он следует моему расписанию.
Ашер кивает, как будто этот ответ имеет смысл. Затем смотрит на меня.
— Чарльз, это Скарлетт. Скарлетт — Чарльз. — Он театрально выпячивает грудь. — Мы только что обсуждали одно важное дело.
— Правда? — Скарлетт растягивает слова. В ее голосе слышатся дразнящие, преувеличенные нотки старшего брата или сестры, разговаривающей с младшим.
— Правда, — подтверждает Ашер, все еще широко улыбаясь.
Фрагменты медленно складываются в моей голове. Должно быть, это Скарлетт Кенсингтон, также известная как...
— Мам, у них была...
Лили замолкает, как только видит меня, сжимая в руке бутылку газированной воды.
Я сразу понимаю, почему Скарлетт показалась мне такой знакомой. Она — взрослая версия женщины, которую я встретил в конюшне, а затем в зале, обшитым деревянными панелями, прошлым летом.
Женщина, которая внезапно оказывается прямо передо мной.
— Что бы у нас ни нашлось, спроси Инди, — говорит Ашер, прерывая тишину, которая кажется невыносимой, но, вероятно, длится всего несколько секунд. — Или я могу взглянуть. Я как раз заканчивал совещание.
Даже не оборачиваясь, я могу сказать, что он все еще улыбается. Излучает дружелюбие, которое гораздо больше, чем чисто формальность.
В «Кенсингтон Консолидейтед», должно быть, работают сотни людей. Может быть, тысячи. Даже учитывая видное положение Ашера в компании, я не ожидал, что он лично знаком с семьей, не говоря уже о том, что я столкнусь с кем-нибудь из Кенсингтонов во время этого короткого визита.
— Мы не хотели мешать, — говорит Скарлетт.
— Вы не мешаете, — отвечает Ашер.
Мой взгляд остается прикованным к Лили, пока они разговаривают. Я все еще перевариваю ее неожиданное появление. То, что она внезапно... здесь. Черт. Моя память не отдавала должного тому, насколько она чертовски великолепна.
Она смотрит в ответ, голубые глаза поглощают меня, как сирена, соблазняющая моряка, заблудившегося в море.
—...рад, что смогу представить вам...
Я все еще отвлекаюсь, но я улавливаю достаточно из того, что сказал Ашер, чтобы понять, что он пытается познакомить меня и с Лили.
— Вообще-то, мы...
— Элизабет Кенсингтон. — Лили протягивает руку, вежливая улыбка, которую я не могу разглядеть сквозь нее, застыла на ее лице, когда она прерывает меня с той же холодной уверенностью, с которой я сталкивался раньше.
В ответ вспыхивает раздражение, горячее, яркое и удушающее. Мне приходится приложить немало усилий, чтобы сдержать поток раздражения на своем лице, не желая доставлять ей удовольствие видеть это в выражении моего лица.
Пальцы Лили прохладны, когда обхватывают мои, ее ногти накрашены ледяным оттенком, который подходит к ее глазам, которые не отрываются от моих. Непоколебимые голубые радужки похожи на спокойную гладь горного озера.
Эта женщина, должно быть, много играет в покер. А если нет, то это упущенная возможность увеличить свое значительное состояние. Я абсолютно не представляю, о чем она думает. Это только усугубляет мое раздражение, потому что обычно я отлично разбираюсь в людях.
— Приятно познакомиться,— выдавливаю я из себя.
Уверен, что такой же была моя реакция, когда она представилась в последний раз.
Одна ее бровь приподнимается.
— А вы...
Я молчу.
На ее лице появляется искорка веселья, но она исчезает с ее лица прежде, чем я успеваю моргнуть дважды. Я не уверен, развлекает ли ее моя немота или она издевается надо мной.
Неужели меня так легко забыть?
Вопрос, на который, я уверен, у Элизабет Кенсингтон не нашлось бы лестного ответа. Мы встречаемся уже в третий раз, и она вела себя так, словно каждый раз встречалась впервые.