— Нет. Это ужасный подарок. И я должна была подарить тебе что-то другое.
Кэл осторожно опускает меня рядом с лимузином. Я прислоняюсь к нему, когда он открывает дверцу.
— Куда он ее принес?
Я выдыхаю.
— Она была в его сумке. Во Франции. Я... шпионила и увидел ее.
Я заползаю в лимузин, сбрасываю туфли и делаю еще глоток шампанского.
Кэл смотрит на бутылку так, словно раздумывает, не отобрать ли ее у меня. Хотела бы я посмотреть, как он попытается.
— Может быть, вам двоим стоит основать книжный клуб, — предлагает он.
Я фыркаю.
—Хватит с меня этого... хама.
— Хорошо, Лили.
Он мне не верит.
Я опускаюсь на прохладную кожу, тупо уставившись перед собой на черную перегородку и пытаясь вспомнить название ночного клуба в Бруклине, куда мы ходили на день рождения Хьюго два года назад. Там было весело.
И затем я лечу вперед, панический выкрик моего имени — последний звук, который я слышу, прежде чем все погружается
33
Жужжание ламп меня будит. И ослепляет. Яркий свет обжигает мои глазные яблоки, заставляя пятна плясать перед глазами. И гудение бесконечное, оно проникает в мой мозг, как дрель.
Женщина с вьющимися черными волосами, одетая в белый халат, появляется из-за занавески, отвлекая меня от раздражающего луча. Гул, который я все еще слышу.
— Здравствуйте, Элизабет. Я доктор Мур. Как вы себя чувствуете?
— У меня болит голова. В остальном я чувствую себя прекрасно. — То же самое я сказала врачу скорой помощи и двум другим врачам, которые осматривали меня с тех пор, как я попал в больницу.
— Вы помните, что произошло? — спрашивает она.
— Машина вильнула, чтобы избежать столкновения с байкером, и врезалась в зад лимузина, в котором я находилась.
Доктор Мур кивает.
— Очень хорошо. Кажется, у вас нет амнезии.
— Значит, я... в порядке? — Спрашиваю я.
— У вас, вероятно, сотрясение мозга 2 степени. Компьютерная томография не показала кровотечения или переломов черепа. Нам все еще нужно наложить швы на ваш лоб, но через несколько дней вы будете чувствовать себя как прежде.
Я поднимаю руку, осторожно прикасаясь к марлевой повязке.
Поскольку я не была пристегнута ремнем безопасности, я ударилась головой о стойку над мини-баром в лимузине. Я не просила показать порез, но один из врачей скорой помощи заверил меня, что потребуется всего пара швов и у меня почти не останется шрама.
Учитывая истерическую сцену вокруг меня, я не уверена, что он просто не пытался всех успокоить.
— Вы по-прежнему не испытываете тошноты? Двоится в глазах? Головокружение?
Все, о чем я могу думать, — это о Чарли, который сидел на корточках рядом со мной на свадьбе Хлои и задавал похожие вопросы. Не в обиду доктору Мур, но я предпочла бы его в качестве своего лечащего врача.
— Нет.
Мой желудок немного тянет, но я думаю, что это в основном из-за количества шампанского в моем организме.
— Отлично. — Она что-то пишет в моей карте, затем вешает ее обратно на изножье кровати. — У вас довольно... обеспокоенная группа посетителей в коридоре. Я могу отравить их домой или впустить на несколько минут. Выбор за вами.
— Они могут войти, — говорю я.
Мои родители, должно быть, в бешенстве. Мои друзья беспокоятся. Технически, авария произошла не по моей вине, но мне так не кажется. И это произошло на очень публичном мероприятии, на котором присутствовала вся моя семья и почти все, кого они знают...
У меня сводит живот. Меня так и подмывает позвать доктора Мур — сказать ей, что я передумала, — но дверь уже открывается.
Первой вбегает мама. За ней следуют папа, Кит, Баш, дедушка, тетя Ханна, дядя Оливер и мои двоюродные сестры, Рори и Рен. За ними входят Фран, Хьюго, Бриджит, Трипп и Кэл.
Чарли нет, и я не понимаю, что искала его, пока разочарование от его отсутствия не поселяется у меня в животе.
Это хорошо, пытаюсь убедить я себя. Значит, авария, должно быть, была не тем зрелищем, о котором я беспокоилась.
Потому что я думаю, что он был бы здесь, если бы знал о нем.
— Я в порядке, — повторяю я снова и снова, пока они все заискивают передо мной.
Чувствую себя глупой и эгоистичной из-за того, что хотела, чтобы здесь был кто-то другой, когда они все пришли ко мне.
— Ладно… вау! — В мою палату входит другой врач в голубой форме. Скорее пытается войти в мою палату. Он не переступает порог, потому что ему некуда встать. — Я…
Я пропускаю мимо ушей все, что он еще говорит, потому что дверь все ещё открыта.
А в коридоре, разговаривая с Ашером, стоит Чарли.
Он выглядит ужасно. Я имею в виду его обычный уровень сексуальности, но с уставшими глазами, растрепанными волосами и отсутствующим пиджаком.
Я смотрю, пока он не замечает меня, на его лице застывает удивление, затем оно слегка смягчается и сменяется озабоченностью. Его глаза опускаются, чтобы окинуть меня взглядом — так быстро, как в тот день, когда мы встретились, — а затем возвращаются к моим.
Кто-то обращается ко мне. Сжимает мою руку.
— Лили! Лили!
Я заставляя себя сосредоточиться на лице мамы.
— Хочешь, я останусь с тобой, милая? Пока тебе накладывают швы?
Моя семья ничего не замечает, но мои друзья поняли, на что отвлекаюсь, переводя взгляд с меня на коридор.
Я прочищаю горло.
— Можно мне минутку? Всего минутку наедине?
Я обращаю вопрос к доктору. Честно говоря, он выглядит довольным, что у него есть причина выйти из переполненного помещения.
— Я проверю другого пациента и скоро вернусь, — говорит он мне.
Затем он уходит, закрыв за собой дверь, прежде чем у меня появляется возможность снова взглянуть на Чарли.
— Тебе стало хуже? — Спрашивает мама.
— Она стала бледнее, — замечает Рен.
— Нам следует выслушать другое мнение, — предлагает дедушка, доставая свой телефон. — Я знаю заведующего отделением неврологии в...
— Я в порядке, — заявляю я. Громче, чем хочу.
Теперь все молчат, уставившись на меня.
Мой взгляд прикован к потолку.
— Кто-нибудь может позвать Чарли?
Снова тишина.
— Герцог? — Баш шепчет Киту.
По крайней мере, он хотел сказать шепотом.
— Я позову! — Щебечет Фран.
Никто не двигается.
— Э-э, вы все, - Фран указывает на мою семью, — загораживаете дверь.
Мама в последний раз сжимает мою руку.
— Мы будем в коридоре, милая.
Я киваю.
—Спасибо.
Они выходят один за другим, пока комната не становится пустой, если не считать жужжания, которое не прекращается.
Я смотрю в потолок, пока дверь снова не открывается и Чарли не заходит внутрь.
У него пару раз перехватывает горло, когда он подходит ко мне, пересекая маленькую комнату за пару шагов.
— Привет. — У него грубый голос, такой хриплый, как утром.
Я изо всех сил пытаюсь сесть прямее.
— Привет.
Я ничего не могу поделать с уродливым халатом или повязкой на лбу, но, по крайней мере, могу держать осанку.
Рот Чарли открывается. Закрывается. Открывается. Закрывается.
Очевидно, он понятия не имеет, что мне сказать. Я была очень холодна с ним на гала-концерте, в основном потому, что шок от встречи с ним издалека был ничем по сравнению с пыткой разговаривать с ним.
Он пришел по делу. Потому что Ашер пригласил его.
Я никогда в жизни так не жалела, что нельзя восстановить сообщение, потому что умираю от желания узнать, что он мне прислал.