домой, так как власть приняла какое -то “специальное решение о сроках
обучения..”
Мальчишки с нетерпением ждали лета, когда занятия в школе (
наконец - то!) закончатся. И тогда можно будет спокойно развлекаться. Но
я ни спокойного отдыха, ни веселых развлечений впереди не видел: все
каникулярные дни мне придется работать на бахче....
..
2
В зимние месяцы в город почти каждый день прибывали поезда с
новыми эвакуированными людьми. На своем трудном и сложном пути они
перенесли невообразимые трудности и пережили пугавшие их души
страхи... Наверное, большие, чем первые “приезжие” (осенью 41-го года).
Самыми тяжелыми для многих, конечно, были те дни, когда они оставляли
родной город или деревню.. Покидали дома торопливо, опасаясь за жизнь
детей и не думая о вещах, которые нужно захватить с собой. Некоторые
оказались в чужом городе, не имея с собой ни документов, ни денег.
Длительное, утомительное, горестное “путешествие” нравственно и
физически “подавило” людей: в Уральске эвакуированные старались не
привлекать к себе внимания местных жителей.. Многие женщины
держались робко и беспомощно. Они чувствовали себя беззащитными
перед очередными испытаниями - перед суровыми местными морозами:
ведь многие оставили родные места еще летом или осенью и надеялись
быстро возвратиться домой. Кажется, наш мирный город несколько
удивил и даже напугал их: Уральск не походил на все те, в которых им
приходилось бывать на длинном пути отступления.
174
Местные власти нашли для многих теплую одежду, но ее было
недостаточно, чтобы не страшиться приближающихся холодов.. Комсомол
организовал и провел успешную “кампанию по сбору вещей” среди
жителей города... Со временем положение “новых уральцев” улучшилось:
нашлись и жилье (правда, не всегда хорошее и удобное), и работа... Но
сближение с местными жителями, как и раньше (у первых ”новоселов”)
проходило медленно. Пережившие страхи войны и эвакуации люди не
всегда могли понять уральцев (т.е. уралок), живших в якобы спокойной
обстановке..
Мальчишки, как всегда, быстрее взрослых нашли общий язык. Они
встречались на уроках в школе и на улице,. бывали друг у друга в домах и
квартирах. Так я подружился с Борисом (Бобом), попавшим к нам (вместе
с матерью и маленькой сестрой ) из украинского городка Казатина. Им, по
мнению знакомых, повезло: горсовет “отдал” семье небольшую комнату в
полуподвальном помещении. До войны там находился склад и хранилось
”богатство” ГорЖУ (тачки, лопаты, ломы, метлы и пр.)...Пол - цементный,
печки - не было.. Даже в солнечные дни в “квартире” царил полумрак:
небольшое узкое окно почти не пропускало свет. Осенью Клара
Михайловна поставила маленькую железную печь (“буржуйку”), которая
должна была согревать комнату.. Но тепло в ней “держалось” лишь тогда,
когда в печке горели дрова...Их было мало, и они быстро сгорали. Через 15
- 20 минут жильцы уже чувствовали себя в настоящем холодильнике (или в
погребе). Небольшую вязанку дров можно было купить на базаре, но
скромной зарплаты уборщицы хватало только на питание... Боб решил
добывать топливо самостоятельно: попытался заниматься тем, что делали
некоторые уральские “новоселы”... Темной ночью выходил на улицу и,
преодолевая чувство страха, находил и ломал ветхий забор и старую
калитку или отрывал доски от небольшого покосившегося сарая..
Бесспорно, мой товарищ действовал не самым лучшим и честным
способом, но другого решения он не находил. И его ”добыча” порою
становилась основным топливом для жадной, прожорливой “буржуйки”...
Понятно, что эвакуированные считали себя временными жителями
нашего города. И они с нетерпением ждали того счастливого дня, когда
смогут отправиться домой...Никто не сомневался, что именно так и
произойдет: они обязательно увидят родные места, где их будут ждать
новые трудности. Но какое значение они имеют, если рядом - свой дом ?.
Мысли и разговоры о возвращении в свои края согревали людей,
поддерживали их стремление сопротивляться горестям нынешней жизни...
Более уверенно, чем одинокие эвакуированные, чувствовали себя
новые
“коллективные
уральцы”
-
студенты
и