тогда они станут так же много и добросовестно работать, как их отец и
мать
....Прошло незаметно почти полвека.... Многое, наверное, забылось..
Но в моей памяти сохранились сестра и зять тех далеких лет, -
вспоминаются близкие и дорогие моему сердцу люди, построившие
своими руками светлый, счастливый дом...Настойчивые труженики,
энергичные умельцы, никогда не боявшиеся жизненных испытаний и
трудностей, терпеливо преодолевавшие их, - такими они были всю свою
жизнь..
5
Пожалуй, более подготовленным (среди братьев) к новой жизненной
ситуации и самостоятельным действиям оказался Владимир.
Подростковый уличный опыт, служба в армии, работа в училище и
“детской комнате” познакомили его с разными социальными и бытовыми
сторонами
жизни
и
территориями
города,
“вооружили”
профессиональными знаниями, что, бесспорно, повлияло на его характер...
Болезненно самолюбивый, порою вспыльчивый и откровенно циничный в
разговорах, ироничный и недоверчивый в отношении многих людей, -
таким помнится мне старший брат.. Член КПСС, бывший работник
“идеологического фронта”, он, кажется, хотел верить в прекрасную
“конечную цель созидательного творчества” советского народа
(“построение общества добра и справедливости”), но как активно
действующий сотрудник милиции - практик каждый день сталкивался с
различными (обычно не с лучшими) представителями местного общества и
разбирался в событиях, которые не могли украшать людей и город... .
В “детской комнате” Владимир работал недолго: еще раз ( после
училища) убедился в том, что многие воспитально - поучительные беседы
с подростками обычно оказываются бесполезны и положительный
результат дают крайне редко... Внешне наивные, простоватые (на первый
взгляд) ребята всегда охотно соглашались с офицером милиции, обещали,
что больше “никогда не будут...”, но через неделю опять оказывались в
хорошо знакомом кабинете. Однообразные “театральные” сцены регулярно
повторялись: знакомые персонажи, привычно звучащие речи, интонации
“кающегося грешника”, известное развитие событий и знакомый “финал”, -
ничего нового для себя в “детско - комнатной” работе Владимир не
находил
370
Затем последовала служба в странном учреждении, которое в городе
называли просто “медвытрезвитель”: старший лейтенант милиции
вынужден был вести работу с местными пьяницами, посещать “опасные”
дома и квартиры, бывать в разных районах города, разбирать скандальные
ситуации и пр. Служба показалась брату однообразной, неинтересной, но
довольно шумной и даже по - своему “боевой”
Как только представилась возможность, Владимир охотно перешел в
отдел уголовного розыска..
Служба сына в милиции (как раньше работа в училище) вызвала
недовольство и осуждение родителей. Если они довольно спокойно
смотрели на “детскую комнату” ( “сын занимается школьниками...”), но
теперь серьезно возмутились. Отец, вообще, не считал милицейское “дело”
серьезной работой. Он шумно выражал свои негодование и обиду:
“...Господи!.. И нашел же себе работенку...
Не мог посоветоваться ?!. Как же?.. Мы делаем все сами, не
советуясь!.. Не хватало нам своего милиционера!.. Теперь будешь нас
охранять ?..”
Отец не любил ни царской полиции, ни советской “народной”
милиции, хотя и сохранил приятельские отношения с некоторыми,
знакомыми по 20 -м годам “служителями и защитниками закона”.
Впрочем, и к ним относился несколько сдержанно: милиционеры, по
мнению старого казака, только мешают людям жить: “Не работают вовсе, а
только бездельничают и прохлаждаются...И всегда кричат: не ходи - туда,
не ступай - сюда, не бери - одно, положи - другое...”
Мама, как обычно, не вступала в мужские разговоры, но ее грустное
лицо и печальные глаза ясно говорили, что новая работа сына ей тоже не
по душе.
Она внимательно слушала нашего отца - своего Семеныча, когда он
ругал сына, и лишь в минуты особенно громких и гневных его слов
старалась успокоить недовольных друг другом спорщиков, говоря о более
“важных” и “неотложных” делах...
О своих конкретных милицейских делах Владимир никогда не
говорил ни родителям, ни братьям.. Предпочитал хранить в своей памяти