уговаривать...” Родители хотели видеть свою семью в Христов день как
никогда единой и дружной..
За праздничным столом не говорили о будничных заботах и
повседневных делах...На короткое время забывались работа и учеба: они,
казалось, остались где -то далеко - далеко. Для родителей существовал
лишь нынешний Светлый день - Великий праздник, приносящий им
сердечную радость и душевное спокойствие. Сыновья воспринимали
Пасху лишь как солнечный, тихий и красивый день. И на короткое время
забывали, что двое из них - советские школьники, которые обязаны
бороться с “религиозными предрассудками старшего поколения”...
Впрочем, школу и пионерскую дружину забывали не только мы.
Ранним утром раздавался первый робкий стук в окно или в калитку:
нарядно одетые девчонки и мальчишки с соседних улиц (русские, татары,
казахи) собирали “праздничную дань” Их радостно встречала мама.
Выслушивала традиционное: “Христос воскрес!..” , отвечала: “...Воистину
воскрес!..” - и одаривала детей свежим печеньем, крашеными яйцами и
145
сладкими карамельками. Подарки для будущих “маленьких гостей” она
готовила заранее и хранила в укромном месте...
Обязательно “с небольшим запасом”, так как заранее нельзя было
“угадать”, сколько детей постучится в калитку: “Никого нельзя обижать,
пусть лучше останется, чем кому -то не дать...”. Нас же мама заранее
предупреждала: ”Не трогайте, это не для вас.. Вам хватит своего.. Пусть
порадуются и другие дети...” Она никогда не называла маленьких своих
гостей “чужими”, но только - “другими”... Главное же для нее
заключалось в слове “дети”, которых “грех обижать...”
5
Гости появились в нашем доме поле полудня... Родственники и
приятели, хорошо знающие друг друга, нередко оказывавшие помощь в
трудных делах... Братья отца и мамы с женами... Бывшая невестка Лиза
старалась “забежать” в наш дом и поздравить маму в другой день, когда
отца не было дома: помнила, что он не простил ей второго замужества,
после смерти Поликарпа...
Мужчины с полчаса оставались во дворе: знали, что женщины
обязательно будут обсуждать городские и домашние новости и им не
следует мешать...Вели неторопливые разговоры о тяжелых зимних делах и
летних планах, спрашивали, кто куда намерен поехать (имелись в виду
сенокос и бахча), делились своими наблюдениями над разлившимися
Уралом и Чаганом, говорили о трудностях, с которыми опять столкнулись
уральцы, живущие на восточной окраине города. Шурин Григорий с
тревогой в голосе говорил, что Красный яр “опять здорово рвало”, что
вода “ вот - вот подойдет к дому” и, наверное, “все - таки придется скоро
переезжать”.. Отец, выслушав знакомые жалобы, успокаивающе сказал:
”Не стоит беспокоиться... На твой век крепкого яра, может, хватит.. А
там?.. Что говорить?.. Как будет, - пусть так и будет... Одному Богу
известно, как ... ” Немолодой зять Андрей (почти ровесник нашего отца),
также живущий рядом с Уралом, не беспокоился ни о доме, ни о хозяйстве:
он был уверен, что буйная река в ближайшие 10 - 15 дет до него не
доберется: “Так что ничего делать не стану...”
Мальчишки, слушая “ взрослые” разговоры, удивлялись: “Как можно
постоянно говорить об одном и том же...” И лишь позже поняли, что
мужчины делились друг с другом самым главным для них и для семьи, -
тревожными мыслями о нынешней жизни, будущих делах и благополучии
родных... .
Неторопливая беседа как - то незаметно коснулась и военной службы
Грини: родственники спрашивали отца, что пишет сын, какие теперь
146
порядки в армии, как далеко от границы его часть, какие люди живут в той
стороне. Отец показал недавно полученную фотокарточку, на которой
старший сын выглядел совсем иначе, чем дома...
Женщины вели свои особые, сердечные разговоры...Их волновали
здоровье и игры, школьные отметки и летний отдых детей... Все радостно
улыбались, рассматривая малышку Люсю, делились воспоминаниями о
времени, когда ухаживали за своими “грудничками”: как кормили их, чем
болели малыши, когда “прорезались зубки”, в каком возрасте дети сделали
первые шаги и пр. Сестра охотно, блестя карими глазами, то весело
рассказывала о своей девочке, то сдержанно жаловалась: “... Ведь надо