— Какая красота, — пришел в восхищение Морис.
Дом — рубленый, с кружевными наличниками и затейливой резьбой по краям навеса над крылечком — выстроил еще Люськин прадед. Но, следуя моде, его именовали «наша дача». Дощатый пол цвета сливочного масла покрывали пестрые дорожки, красные листья клена горели на столе в глиняном кувшине. По стенам висели пучки каких-то трав: собирала и сушила их сама Люся.
— Морис, — неслышно подошла к своему спутнику Гали, — я хочу вас.
Когда следовало, она брала инициативу в свои руки. Осеннего холода они не почувствовали. Гали, страстная и изобретательная, доводила измученного желанием Армани до высот экстаза. Она ласкала его расслабленное тело и вновь умело разжигала огонь для следующих восхождений на вершину блаженства.
— Так не бывает, — шептал Морис, откинувшись на подушки и целуя мокрые от пота, прилипшие к вискам локоны Гали. — Так не бывает, cherie. Пять раз!
Потом, заглянув в буфет, они нашли хлеб, сыр, вполне съедобные, включили электрический чайник. Гали пребывала в загадочной печали.
— Так что вас терзает, cherie?
— Мама отдала мне бабушкины бриллианты, а я даже не могу их вывезти.
— И это вся ваша проблема?
— Да, Морис, проблема. Мама хочет, чтобы я в Париже заказала себе и сестре гарнитур. Я, как вы понимаете, хочу сделать то же самое для мамы. Кроме того, у меня есть валюта, но так много мне вывезти не позволят — в декларации указана совершенно другая сумма.
— Гали, милая, если это все ваши невзгоды, то это мелочи. Я все сделаю. Без проблем. Когда вы улетаете?
Гали назвала дату и рейс.
— Так это совершенно упрощает ситуацию. После таможенного досмотра я передам ваши вещи вам. Вас устроит?
Господи. Устроит ли ее!
— Вас это не очень затруднит, Морис?
Ответом были страстные объятия и двойное восхождение к вершине блаженства.
Анатолия провести было не так-то просто. Ему было известно все. Работала «наружна».
— Что ты задумала, Гали? Чем вызван твой скоропостижный отлет? Что-то не сильно верится в договор аренды. Кстати, что это тебя понесло вчера в Загорск?
Гали кокетливо улыбнулась Баркову:
— Вы же, Анатолий Иванович, всегда отказывались проехаться со мной на пленэр. А я молодая женщина, без мужа, но с фантазиями. А в Париже возникли срочные дела. Вы думаете, что там все решается так же медленно, как в Москве?
Они попрощались. У Анатолия осталось смутное ощущение того, что в этом приезде Гали в Москву не все было чисто.
Место для галереи выбрали в престижном квартале Марэ.
Узнав об этом, Барков, немного поразмыслив, признал, что мозги у Гвоздики все-таки имеются. И возможно, она не зря спешила в Париж.
А за открытие на собственные средства антикварной галереи, где станут собираться разные люди, среди которых могут быть весьма интересные КГБ лица, следует и похвалить.
Галерея «Gali» в квартале Марэ открылась перед Рождеством. Очаровательная хозяйка мадам Легаре с русским радушием предлагала сыр, вино, оливки. Художники и друзья художников, коллекционеры и вообще все, кто любит прекрасное и создает его, «всегда желанны и могут бывать здесь, когда им захочется».
— Галка! Бережковская! — восторженно пробасил кто-то за спиной Гали. Она обернулась. «Господи, так это же Владька Зосимов!» Они были знакомы еще по московским литературным вечеринкам для узкого круга, которые неизменно заканчивались ужином в дубовом зале ресторана Дома литераторов. Влад был талантливым писателем и остроумным человеком. Теперь он здесь. Главный редактор известного литературного и антисоветского журнала. — Какими судьбами?
— Во-первых, не Бережковская, а мадам Легаре. Во-вторых, дееспособная гражданка Франции и владелица галереи «Gali».
Гали искренне наслаждалась изумлением, в которое повергла старого знакомого.
— Влад, — она протянула Зосимову элегантную визитку, — всегда рада видеть тебя. И общих знакомых приводи, приглашаю.
Послав воздушный поцелуй ошеломленному соотечественнику, владелица галереи исчезла.
Ну что ж, на ловца и зверь бежит. Вокруг Влада любопытные люди крутятся. И в очередной раз посетовала: именно эта грядка на обширном поле деятельности агента Гвоздики не приносила мадам Легаре ни сантима. «А что, если бы я назвала галерею «Гвоздика»?» — Гали чуть не рассмеялась вслух.
Недавно один знаменитый французский разведчик на вопрос газеты «Русская мысль»: «У вас есть друзья среди русских эмигрантов?» — ответил весьма выразительно: «Почти нет. Мне по профессиональным соображениям было опасно посещать русских эмигрантов: в их среде было чрезвычайно много агентов КГБ».