– Доброе утро.
Он посмотрел на Чендлера и Френки.
– Надеюсь, вы присоединитесь к нам? Чендлер покачал головой.
– Не сегодня. Мы отправляемся в Асни и поэтому хотели бы взять рейнчек.[22]
Малага улыбнулась.
– Извините, я вас не представила.
Она с улыбкой поглядела в глаза молодому человеку.
– Запомнить ваше полное имя оказалось выше моих сил.
Он с видимым усилием перевел свой взгляд с Малаги на Чендлера.
– Простите меня. Я совсем забыл о правилах приличия. Меня зовут Абдель-халак Хашиб. Но я прошу звать меня Абдул.
Чендлер коротко рассмеялся.
– Да, это действительно проще. Меня зовут Чендлер Керк, а это мисс Френсис. Кстати, Френки, как твоя фамилия? С Малагой Джонс вы уже знакомы.
Мужчины обменялись рукопожатиями. Абдул поклонился девушкам и дал знак бою взять у Малаги клюшки для гольфа.
Они пересекли холл и вышли наружу под бриллиантовое солнце. Абдул помог Малаге сесть в белый «Ягуар Е». Помахав на прощание, они быстро скрылись из виду. Френки и Чендлер направились к стоянке.
– Судя по машине, он вроде не должен оказаться гидом, во взятом на прокат костюме. Хотя машина тоже может быть взята напрокат.
Он открыл дверь «Эстон мартина» с откидным верхом и ковшеобразными сидениями.
– Ну-ка, Бриджит, залазь на заднее сидение. Ты поедешь сзади.
Бриджит запрыгнула в машину, а следом за ней и Френки. Чендлер закрыл дверцу и обошел машину. Поравнявшись с Френки, он не удержался и поцеловал ее.
– Да, машина у тебя, что надо. Я вообще люблю европейские автомобили.
– Нравится? Здесь ведь специальный кузов, сделан на заказ, по моим чертежам. Сзади могут сидеть двое, и им не оторвет головы, когда откроется верх.
– Наверное, ты очень богатый?
– Конечно, богатый. Он скосил на нее глаза.
– Только прошу не строить никаких планов. Я своим подружкам бриллиантовых побрякушек не дарю. Мои жены почти все из меня вытрясли.
– А сколько же раз ты был женат?
– Слушай, давай не будем говорить о таких неприятных вещах, как мои женитьбы. В такой прекрасный день, в такой прекрасной стране. Лучше пристегнем ремни и двинем. Бриджит, держись за заднее сидение.
Горничная убрала посуду после завтрака и вопросительно посмотрела на нетронутые бекон и яйца, приготовленные для Иэна.
Дайана с наигранной беспечностью сделала неопределенный жест рукой.
– Унесите это на кухню, Хабиба. Я скажу вам, когда мсье проснется.
Они с Найджелом поднялись из-за стола и прошли в другую комнату. Найджел включил приемник и рассеянно начал крутить ручку настройки. В комнату ворвалась заунывная арабская песня. Дайана рванулась к приемнику и выключила его.
– Ради Бога, Найджел… – она осеклась, понизила голос, пытаясь улыбнуться. – Извини, милый. Я не хотела тебя обидеть, но твой отец… у него жуткая головная боль, и поэтому не следует его беспокоить.
Найджел подошел к окну и, перебирая мелочь в карманах, смотрел вниз, на широкий современный бульвар. Ага, значит у папочки болит голова. Ну, это не удивительно. Я слышал, как он полночи разбирался с мамой. Она, конечно, думала, что я сплю. Бедная мама.
Дайана грустно посмотрела ему в спину. Для своих пятнадцати лет он довольно высокий. А какие плечи. Скоро из него вырастет симпатичный молодой человек. Но пока он еще такой ребенок. Пожалуй, лучше, если он уйдет куда-нибудь, пока Иэн не поднялся. А то не известно, в каком он будет настроении с похмелья… А может, еще и не протрезвился.
– Сынок, ты бы пошел, сыграл в гольф.
– Не с кем играть, мама.
– Но можно сыграть с профессионалом.
Найджел отвернулся от окна.
– Да они здесь не умеют играть, мама. Ты когда-нибудь пробовала играть в арабский гольф?
– Ну, а как насчет тенниса? Можно записаться на уроки. Тренер здесь хороший, я узнавала. Я могу тебя…
Тут они услышали, как открылась и закрылась дверь ванной комнаты. Они, как по команде, повернули головы в. сторону спальни.
Найджел тихо вздохнул. Мама хочет, чтобы я ушел до того, как старик появится и начнет куролесить.
– Хорошо, мам. Я иду играть в теннис. Вернусь к обеду.
Уходя, он слышал, как открылась дверь спальни.
Дайана, закрыв глаза, повторяла про себя, как молитву. О Боже, пусть он будет в хорошем настроении. Пусть он хотя бы раз, хоть раз скажет, что он сожалеет о том, что напился, что не пришел домой к обеду, что не позвонил. Но вряд ли. Как раз все будет наоборот. Он нисколько не будет сожалеть ни о том, что напился, ни обо всем остальном. У других мужья пьют, но всегда приходят домой вовремя. Переживают, боятся опоздать. Что за власть имеют над ними их жены? Что есть такое у них, чего нет у меня?
Дверь гостиной приоткрылась. В комнату медленно вошел Иэн. Волосы спутаны, глаза красные, опухшие. На подбородке щетина.
Она ласково улыбнулась.
– Доброе утро, дорогой.
Не глядя на нее, дрожащими руками он зажег сигарету.
– Я вижу, вы тут уже позавтракали, а обо мне ты даже и не вспомнила. А я, между прочим, со вчерашнего дня не имел во рту и маковой росинки.
– Но, Иэн, и обед и ужин были приготовлены для тебя, но ты не пришел домой.
Его красные глаза остановились на ней, он прохрипел сквозь стиснутые зубы:
– Я бы с удовольствием пришел домой, если бы у меня был настоящий дом, если бы у меня была настоящая жена. Все, что ты умеешь, так это жить в отелях и чтоб тебя все время обслуживали.
– Но, Иэн, мы сейчас живем не в отеле.
– Не спорь со мной, дрянь! – его голос поднялся до крика. – Грязнуля! Неси лучше мне завтрак.
– Иэн, не надо так громко, ведь прислуга слышит…
– К черту прислугу!
Поколебавшись с секунду, с пустыми глазами она вышла из комнаты.
Пристроившись на стуле, Дайана пыталась штопать носок Найджела, но у нее плохо получалось – дрожали руки. Уши ловили каждый звук, доносившийся из гостиной. Оттуда был слышен брюзжащий голос Иэна, что-то выговаривающий Хабибе, и стук тарелок. Затем он, видимо, перешел в спальню. Она тяжело вздохнула, уже который раз за сегодняшнее утро.
Может, он снова заснет и проснется в лучшем настроении. Может, этот кошмар только на один день, не на долгие недели. Может, если он сегодня не будет пить, то все постепенно нормализуется. Может…
Открылась дверь. Она резко выпрямилась. Вошел Иэн, подошел к окну, избегая встречаться с ней глазами. Установилась напряженная тишина. Он успел побриться и оделся во все чистое. Ее взгляд потеплел.
Для своего возраста он выглядит хоть куда. По фигуре ему нельзя дать больше тридцати. Недаром многие женщины на него заглядываются, но, слава Богу, хоть об этом у меня не болит голова. Он, конечно, пьяница, но не бабник, и никогда мне не изменял. Если бы он еще и изменял, я и минуты бы с ним не осталась. Видно, можно иметь только что-нибудь одно. У одних мужья не пьют, но коллекционируют любовниц, как марки, другие же имеют мужей-алкоголиков. Как я ненавижу это слово – алкоголик, когда вижу его такого симпатичного, подтянутого, элегантного, хотя внутри он весь пропитан алкоголем.
Неожиданно он нарушил молчание.
– Я пойду помою машину, Дайана, – голос его слегка дрожал.
– Я вчера ее помыла, пока ты… в общем мыть ее не надо.
Он закопался, открывая пачку сигарет, никак не мог порвать целлофан. Пачка выпала из его дрожащих рук. Она подняла ее и подала ему.
– Возьми, дорогой.
Он взял, по-прежнему не глядя на нее. Пламя его зажигалки тоже дрожало.
– Ну, а масло ты, конечно, не догадалась заменить. На это у тебя ума не хватило.
– Представь себе, что заменила и покрышки проверила тоже.
Она прекрасно знала все его уловки. Он ищет предлога выйти на улицу и отправиться в бар. Так что разговоры о машине – это не новость.
– Тебе нужно отдохнуть. Найджел пошел в теннисный клуб, может быть, и тебе пойти туда. Сыграешь с ним пару сетов.
22
Рейнчек – контрамарка на стадион, дающая право прихода на игру, перенесенную по случаю дождя.