Марианна. Я сказала тебе, гад, не приближайся.
Виктор (Виктор все-таки подходит). Я хочу увидеть Лидку.
Марианна. Да пошел ты.
Виктор. Я имею право.
Марианна. Не надо — ты сам от нее отказался.
Виктор. Я ее два года не видел.
Марианна. Я звоню в полицию.
Виктор (кричит). Лидка!
Марианна. Перестань!
Виктор. Лидка! Лидка! Папа приехал!
Марианна. Ты, скотина, вот посмотришь, я тебя точно посажу. Ты уже однажды ей устроил, мало тебе?
Виктор. Я не виноват!
Марианна. Виноват! Ты, алкоголик!
Виктор. Я тогда только два пива выпил. Два! Это с машиной что-то случилось!
Марианна. Виноват, виноват. Никогда тебе этого не прощу!
Виктор. Пожалуйста… Лидка. (Идет к лестнице.)
Марианна преграждает ему путь.
Сцена 16 — В квартире Виктора. Вечер
Виктор сидит в своей комнате на диване, вменяемый, но какой-то помятый, пьет чай. Рядом с ним сидит Богусь. Затянувшись дешевой сигаретой, Виктор встает, вытаскивает один ящик из «стенки», ставит его себе на колени и начинает что-то в нем искать. Наконец достает несколько мятых купюр, распрямляет их и пересчитывает.
Виктор. Броневский. У него ответы на все вопросы. (Поднимает с пола пластинки, которые он забрал у Марианны, и протягивает их Богусю.) Понимаю, это не возместит в полной мере потерю целой коллекции, но все же передай их матери. Эти пластинки — единственное, что уцелело после краха моей супружеской жизни.
Богусь (смотрит на пластинки). Ну и воняют же они.
Виктор. Им почти 30 лет.
Богусь. Эта на русском.
Виктор (качает головой). Нет, мы купили ее в Болгарии, во время нашего первого отпуска.
Богусь. Спасибо. (Откладывает пластинки в сторону.) Все полетело к чертям. (Закрывает лицо руками, дрожит, кажется, сейчас расплачется.)
Виктор подходит к Богусю и прикладывает ладонь к его лбу, как будто измеряет температуру.
Сцена 17 — Земляной вал за домами. Вечер
Богусь сидит на вершине холма с томиком Броневского в руке. Замечает Монику, прячет книгу в карман. Моника, улыбаясь, подходит к нему, садится рядом. На ней уже другой спортивный костюм, тоже из синтетики, но получше на вид.
Богусь (рассматривает наряд оники). У тебя уже был парень?
Моника. А что?
Богусь. Ты когда-нибудь на свидания ходила?
Моника. Да пошел ты!
Богусь (хохочет). И что, всегда спортивный костюм надевала?
Моника. Иди ты! (Встает, собираясь уйти.)
Богусь (преграждает ей путь). Я только хочу понять, какая ты.
Моника. Какая я? А ты какой? Кто ты такой, козел, чтоб меня оскорблять?
Богусь. Ты чё, пацанка, что ли? Может, ты из тех, у кого любимое развлечение — телевизор, а кандидат в мужья — офигенный чувак, похожий на Бреда Питта?.. Знаешь, что? Хрен с ним, с Бредом Питтом! Ты или точно одна из таких, или хотела меня обидеть, раз это на себя напялила.
Моника. Ой, не могу — нашелся тут Бред Питт. На себя посмотри! Думаешь, ты крутой, раз весь лоб себе засрал? Да ты выглядешь как мелкий пидор, только пидоры наколки себе делают!
Богусь. Я не пидор. Я когда тебя увидел, у меня сразу встал.
Моника останавливается.
Моника. И такое ты говоришь девчонкам на первом свидании! А может, это твое первое свидание, кретин? Вообще-то, ты очень романтичный, да? Так ты про себя думаешь? А теперь послушай, что я тебе скажу — ни хрена ты не романтичный, ты — полный ноль! Ты понятия не имеешь, что значит иметь дом, работу. Ни одного дня в жизни не проработал и знать не знаешь, что такое бороться!
Богусь. Знаю. Это… Ладно, хочу узнать.
Моника. Ну так узнавай у кого-нибудь другого, придурок.
Богусь. Но ты не можешь просто взять и уйти. Ты мне нравишься. Ты сексуальная, и у тебя свой стиль.
Моника. Да иди ты на хрен!
Богусь. Подожди, я тебе прочитаю одну вещь. (Достает из кармана подаренный ему Виктором томик Броневского, пытается открыть книгу на нужной странице, но закладка вылетает, он продолжает листать, нужное место найти не может, поэтому открывает первую попавшуюся страницу.) «Когда придут, чтоб сжечь твой дом, / твой дом родной, твою отчизну, / когда обрушат залпов гром, дождем железным с неба брызнут / и подойдут стальной ордой, / чтоб ночью в дом ворваться твой, — / стой у дверей, не зная сна, на страже будь, здесь кровь нужна!»[2]