— А я, между прочим, не думал, что ты углядишь, ей-богу, — рассмеялся Майкл. Том тоже натянуто улыбнулся. — Но может, я все-таки пригожусь? — спросил он у Майкла.
— Все, Том, все, — решительно открестился тот. — Тебя больше нет.
Том Хейген допил свой стакан и аккуратно поставил его на стол.
— Ты всем хорош, Майк, — сказал он сдержанно, — и почти ни в чем не уступаешь своему отцу. Но одному тебе еще надо поучиться у дона.
— Чему именно? — сейчас же откликнулся Майкл.
— Как говорить людям «нет», — сказал Том Хейген, вставая из-за стола.
После его ухода огорченный Майкл осведомился у дона: «А как нужно говорить людям „нет“?»
— Так, чтобы твое «нет» звучало как «да», — серьезно ответил дон. — Вообще надо избегать слова «нет» с людьми, которых любишь. Во всяком случае, использовать отказ как можно реже, а если уж совсем некуда деваться — пусть сами придут к мысли о полной бесперспективности, пусть сами додумаются до твоего «нет».
— Но ведь мы вынуждены отстранить Тома, правда? — спросил Майкл.
Дон подтвердил:
— Сущая правда.
Майкл сказал раздумчиво:
— Наверное, пора расставить все точки над «i». То, на что я иду, не будет одной только местью за Аполлонию и Сантино. Нам просто иначе не выжить. И Тессио, и Том правы — Барзини сожрет нас, если мы не проявим силу.
Дон Корлеоне выразительно кивнул.
— Месть — это деликатес, а такое блюдо лучше есть в остывшем виде. Я бы никогда не пошел на мировую, если бы не понимал, что иначе не смогу вернуть тебя в Штаты живым. Но Барзини еще раз попробовал устроить покушение на твою жизнь, вот что любопытно. Я даже не знаю, что думать. Или это сработал давно составленный план, который уже было не тормознуть? Или они охотились все-таки не на тебя, а на дона Томмазино? Как, по-твоему?
— Со стороны все выглядело действительно как покушение на старого дона, — подтвердил Майкл. — Даже ты, возможно, принял бы эту версию, если бы все кончилось так, как задумывалось. В их планы вкралась лишь одна маленькая неувязка — я остался жив. А чуть раньше я видел, как Фабрицио скрылся за воротами. Он сбежал. Я ни минуты не забывал об этом и, вернувшись, все перепроверил тщательнейшим образом.
— Нашли его? — спросил дон.
— Я нашел. Недавно — год назад. У него небольшое дело в Буффало. Недурно устроился, мой славный пастушок Фабрицио.
— В общем, пора за дело, — подытожил дон. — Ждать уже нечего. Когда начнешь?
— Нет, все-таки еще чуть-чуть подожду, — покачал головой Майкл. — Пусть Кей благополучно разродится. А Том пустит корни в Лас-Вегасе и все будут знать, что его больше нет при нашем бизнесе. Пусть останется полностью в стороне. Так что планирую начать через год, считая с сегодняшнего числа.
— Ты все предусмотрел? — спросил дон, не поднимая глаз от гладкой поверхности стола.
— Пусть это тебя не заботит, — мягко ответил отцу Майкл. — Ты к этому тоже никакого отношения иметь не будешь. Я все беру на себя. А тебе не оставляю даже права «вето». Потому что, если ты решил бы вдруг запретить мне что-либо из задуманного, я вынужден был бы ослушаться и идти своим путем. Ты ни за что не отвечаешь.
Дон еще некоторое время смотрел молча перед собой, потом поднял глаза на сына:
— Ну, чему быть, того не миновать, Что смог, я уже сделал, а на большее все равно нет ни сил, ни желания. Может быть, потому-то я и ушел в сторону, переложив свои заботы на твои плечи, сын. Такая штука жизнь. Никуда от нее не денешься.
С того дня и начался отсчет года, полного разнообразных событий. Кей Адамс, ныне Корлеоне, легко и благополучно родила Майклу второго сына. Когда она вернулась из больницы, в Лонг-Бич ее встречали с почестями, достойными королевы.
Нино Валенти умер от кровоизлияния в мозг. Об этом событии написали буквально во всех газетах, так как новый фильм с его участием только-только вышел на экраны и пользовался невероятным успехом. Критики возносили Нино на уровень самых великих звезд мирового кино. В одном из интервью Джонни Фонтейн горько сетовал, что не спас жизнь другу, не настоял на его лечении в клинике. Но покаяния продюсера затерялись в потоке хвалебных статей.