В их распоряжении были передатчики новейшего образца, изготовленные в Детройте, США.
Сначала я не хотел принимать все это всерьез. Однако в Мюнхене полковник американского генерального штаба, крепко подвыпив, выболтал мне секрет.
— Журналист, который, подобно вам, идет в гору, — сказал он, — должен воздерживаться от некоторых сюжетов, затрагивающих высшие государственные интересы. Мы накануне войны между бывшими союзниками! Ваши собратья приняли навязанный им обет молчания. Мне ничего не стоит признаться вам, хотя я в любой момент могу это опровергнуть с помощью пресс-конференции, что именно мы содержим эту «Белую армию», которая дорого обходится наивным американским налогоплательщикам… Руководство ею осуществляется из буржуазного особняка в Пуллахе, в Баварии. Мы периодически снабжаем ее оружием — успокойтесь, германского производства, взятого в качестве трофеев, — а также луидорами, советскими рублями. Что касается радиопередатчиков, мы вынуждены использовать наши собственные, лучшие в мире.
— Как зовут вашего «человека на все руки» из Пуллаха?
— Он был лучшим специалистом в гитлеровской секретной службе по странам Востока: сам генерал Гелен. У нас была возможность установить с ним тесное сотрудничество, равно как с его помощниками, полковниками СС Бауном, Пруцманом и др. Они были «утверждены» личным советником президента Трумэна по стратегическим вопросам.
Мой собеседник, на груди которого красовалось несколько наград, сказал в заключение:
— Но знаете, вы никогда не встретите этих хищных серо-зеленых птиц в нашем лагере Оберурзель близ Франкфурта. У себя в «G-2» мы предпочитаем находиться среди настоящих боевых товарищей, особенно когда сидим за одним столом.
Позже, будучи в Соединенных Штатах, я узнал другие подробности относительно Гелена, который станет знаменитым «серым генералом», шефом шпионажа в Западной Германии, и его сообщников: полковника Оскара Рейле, бывшего руководителя абвера в Париже, оберштурмфюрера Франца Геринга, жестокого человека из РСХА. К ним можно добавить также генерала СС Франца Зикса, бывшего шефа VII отдела РСХА, содержавшегося в тюрьме союзников, где он отбывал свой срок наказания скорее теоретически[31].
Через три дня после встречи с американским полковником я оказался в Париже. Благодаря дружеским связям я без труда получил визу в Польшу с персональным приглашением генерала Гроша, в то время министра информации в варшавском правительстве. Было хмурое, тоскливое воскресенье, когда я снова сел в поезд, зарезервированный для союзных войск. В карманах моего френча à la Эйзенхауэр, на рукаве которого было вышито «Военный корреспондент США», находились различные поручения и аккредитационные письма от американского журнала «Кольерс» и швейцарского издательского объединения «Ренжье». Эти солидные органы прессы поручили мне провести «живое и документированное расследование» относительно новых границ Польши и борьбы против злоумышленников.
Моему репортажу действительно суждено было стать весьма «живым». События совершенно неожиданно превзошли мои ожидания.
Колеса поезда монотонно стучали в ночи. Наши вагоны, лязгая, остановились в Берлине — павшем, расчлененном, нищем. По обеим сторонам железной дороги на Варшаву громоздились немецкие танки, искореженные и почерневшие, которые оккупационные власти еще не успели свезти на свалку. По ухабистым дорогам медленно продвигались военные грузовики, груженные то продовольствием, то оборудованием, демонтированным на заводах «великой Германии».
На польской границе осмотр был коротким. Таможенники в поношенной форме плохо скрывали свое изумление. Открыв мой чемодан, они нашли там кофе в зернах, блоки сигарет и другие вещи, считавшиеся тогда роскошью. Варшавские дома, разрушенные войной, представляли собой зрелище ужасающее. Швейцар в отеле «Полония» открыл дверь своей единственной рукой, другая была ампутирована: он участвовал в героическом восстании варшавян.
Колонны машин, нагруженные материалами для восстановления города, с грохотом проезжали по старинной мостовой. Все нужно было строить заново. Слава богу, страшное прошлое постепенно отступало…
В министерстве информации я был принят генералом Виктором Грошем. Высокий и стройный, он дружелюбно смотрел на меня своими всегда печальными темными глазами. Этот выдающийся воин был героем польского Сопротивления и автором нескольких поэтических сборников. С первого нашего разговора ему пришелся по душе объективный тон, который я старался придать моим репортажам. Он говорил: «Мы рады, что у вас хватило энергии на это малоприятное путешествие. Посмотрите вокруг и опишите нашу нищету. Многие ваши коллеги составляют свои отчеты из Польши, не выходя из пресс-клубов Западной Германии и распространяя о нас всяческие небылицы».