Все коски какой-либо зоны, действующие в одной отрасли индустрии преступления, образуют консортерию, то есть единую клику. Так, существовали консортерии пастбищ, садов, аренды земель, шахт, рынков и т. д. Очень редко такие консортерии вступали в борьбу между собой, но если это случалось, то убийства и насилия следовали одно за другим, охватывая целые районы, и так продолжалось десятилетиями.
Все консортерии составляют «почтенное общество», то есть объединение всех мафий, связанных между собой узами солидарности в деле совершения преступлений.
На жаргоне мафии каждое выражение имело и имеет и по сей день свое точное значение и скрытый смысл.
Как и все организации преступного мира, мафия имеет свой особый язык, которым пользуются члены мафии, желая остаться непонятыми. Речь их сопровождается подмигиванием, жестами, движениями головы, глаз, плеч, живота и ног. Зачастую мафист говорит, даже не раскрывая рта, и иногда он очень многословен, но ни один из присутствующих, кроме его собеседника, не в силах понять истинного смысла и значения сказанного. Жаргон мафии, как правило, не понятен даже, для самих уголовников. Вот, к примеру, значение нескольких слов, которые часто используются членами мафии в своих разговорах вместо «глава семейства» говорят «натри ранни»
« — коски» — «какоггола»
« — консортерии» — «пеццу ди 90» и т. д.
«Мафия никогда не была простым бандитизмом»[32]; и она не желает, чтобы ее смешивали с обычным бандитизмом, хотя порой она и прибегает к услугам отдельных бандитов, чтобы, создав в деревне атмосферу неуверенности и страха, оказать таким образом давление на крестьян и выжать деньги из богачей. Мафия — это организация совсем иного рода. В распоряжении главы «семейства» мафии имеются «пиччотти ди фикату» (смелые молодцы) — наемные убийцы, готовые на что угодно, лишь бы похвастать своей храбростью и тем самым подняться повыше по иерархической лестнице мафии.
Тот, кто совершил преступление и скрывается от правосудия, всегда страшится мафии, ибо знает: в любой момент его могут убить, дабы дать удовлетворение некоему пострадавшему «другу» (причем убитый преступник порой понятия не имеет, из-за чего его убивают). А иногда скрывающегося от правосудия преступника убивают, так как он слишком многое знает, или же потому, что главарь мафии, добившись своей цели, хочет один воспользоваться плодами достигнутого. И наконец, его могут выдать комиссару полиции, «с которым главарь мафии хочет установить добрые отношения». Поэтому тот, кто находится в бегах, слепо повинуется мафии, ибо прекрасно знает: защищающая его круговая порука тотчас потеряет свою силу, как только мафия решит предоставить его своей судьбе.
В самом деле, главарь мафии не потерпит, чтобы в его зоне совершались преступления без его ведома, ибо это умалило бы его власть и престиж в глазах его подчиненных, других «семейств» мафии, а также его подопечных и даже в глазах представителей государственной власти.
Члена мафии, преступившего закон повиновения, ожидает примерная кара, чтобы другим неповадно было и чтобы страшный рассказ о ней как предостережение передавался из уст в уста, из одной зоны в другую, из поколения в поколение. Отрезанная рука, положенная на грудь убитого, означала, что убитый был вором и крал, хотя знал, что «воровать не должно»; вырванные и вложенные в кулак глаза означали, что убитый был хорошим стрелком, но убил человека, связанного с мафией; колючка кактуса опунции, положенная на место бумажника убитого, означала, что мафия покарала одного из своих, который присвоил общественные деньги либо доверенные ему вещи.
Аналогичные методы пускались в ход, чтобы нагнать страху на шантажируемых, либо на горожан, которые захотели бы (или могли бы) сотрудничать с представителями закона, либо на молодежь, которая по той или иной причине могла бы причинить вред «семейству».
Убитый с кляпом во рту служил предостережением болтливым («Кто глух и нем, к тому же слеп, тот тихо проживет сто лет» — гласила пословица мафии). Отрезанные половые органы, повешенные на шею убитого, служили предупреждением тем, кто осмеливался или в мыслях имел докучать женам арестованных мафистов. Подброшенная взрывчатка вызывала зачастую больше шума, нежели причиняла вреда, но зато напоминала шантажируемым, что им следует уплатить указанную в подброшенном письме сумму. Искалеченный скот, облитые керосином фрукты и овощи в лавках, разбитые револьверными пулями витрины магазинов (хотя было бы проще и безопаснее разбить их камнем) — все это преследовало одну цель — терроризировать население и принудить его выполнять предписания мафии.