— Я только что переспал с невестой своего брата, — заявил Чжао Мань Янь.
Монах остолбенел.
Современная молодежь переходит все границы!
— Тогда поговорим о отвоем отце. Этого человека ты уважаешь больше всего… — У Ку поспешно сменил тему.
— Последний раз я видел отца в больнице. Я выдернул его кислородную маску и он умер, — сказал Чжао Мань Янь.
После этого, все добрые слова, которые хотел сказать монах, застряли у него в горле.
Он убил отца и предал брата!!
Это ты хочешь поставить меня на добрый путь??
Он может сразу вписать имя этого парня в свои списки и через пару часов он станет официальным членом черной церкви!
— На самом деле я хотел сказать, что все твои родные близки тебе всего лишь по крови, по телесной оболочке. Но твоя бессмертная душа может обрести вечную семьи в виде наших людей. Но… судя по твоей ситуации, это уже слишком. Главное, чтобы ты не нападал на своих новых братьев и сестер. Тебе еще не поздно перейти на другую сторону, — сказал У Ку.
— Раз уж ты заговорил об этом, мне нужен твой совет. Я и мой брат несовместимы, как огонь и лед. Если не умрет он, умру я. Но, если я убью его, это будет большое горя для моей матушки. В конце концов, я останусь ее единственным родным человеком. Но я стану убийцей своего брата, моя матушка может не выдержать этого и отправиться на тот свет вслед за отцом. Так убивать мне брата или нет?
— Ээ, как у тебя все запутано! Это вопрос поставил меня в тупик, надо подумать! — монах почесал голову.
Глава 2258 Кто тут хитрее?
— Да какие же тут сложности? Мой брат поступил непростительно по отношению ко мне, мы даже и братьями то никогда не были, и если я не уничтожу его, то он не успокоится, пока не найдет способ уничтожить меня, — молвил Чжао Мань Янь.
— Если бы я был твоим братом, и ты бы поступил так же со мной, я бы тоже не успокоился, пока не изжил тебя, — произнес У Ку.
— Эй, монах, ты не так понял. Я искренне люблю невесту своего брата, — ответил Чжао Мань Янь.
— Если бы ты услышал свои слова со стороны, то как бы отреагировал на моем месте? Мальчик мой, я не буду говорить за твои другие деяния, но беспорядочные любовные связи как монах я не приветствую…сам знаешь, чем это может быть чревато… — сказал монах.
— Монах, ты немного узколоб, я ведь тоже не Энди Чан* (герой гонконгской манхвы).
— Семья Энди занималась снадобьями. У тебя, во-первых, нет снадобий, во-вторых, нет такой силы, у тебя совсем утеряна внутрисемейная нравственность. Ладно, ты можешь вступить в нашу Черную церковь, и тогда, возможно сможешь отомстить своему брату, — сказал монах.
Лицо Чжао Мань Яня покраснело.
Почему этот черноцерковник не верит ему?
У него с Шансой настоящая любовь! Они близки духовно! Почему нельзя в это поверить?!
— Ладно, отойдем от этой темы. Вот скажи мне, монах, даже если убью своего брата или оставлю его в живых, мне придется прятаться? — молвил Чжао Мань Янь.
— Судя по твоей ситуации, ты должен решить, разобраться со своим братом или пожалеть чувства родных…такой расклад серьезен даже для черноцерковников. Такое заслуживает высшего наказания, — сказал монах, поглаживая свое одеяния.
— Разве ты не говорил, что цель Черной церкви — спасти весь мир? — задал вопросом маг.
— Мы сейчас обсуждаем твою семью, не меняй тему разговора, — ответил У Ку.
— Мда. Мне даже и поговорить об этом не с кем, — улыбнулся Чжао Мань Янь.
— А это всегда так, очень многое мы не можем рассказать даже самым близким для нас людям, боимся, что они будут беспокоиться. Многое не говорим мы и друзьям, так как у них совсем другое видение ситуации, поэтому лучше всегда обсуждать подобное с незнакомцами, — сказал У Ку.
— Монах, я гляжу, ты толковый малый. Ты же сам не веришь в спасение, которое пропагандируешь. Почему бы тебе не открыть свой собственный храм? Я помогу тебе деньгами, будешь каждый день помогать людям справляться с трудностями. Твоя должность богослова в Черной церкви приносит слишком вредна, — предложил Чжао Мань Янь.
— Если бы мы с тобой встретились несколько раньше, возможно, я и правда открыл бы свой храм и выслушивал бы проблемы людей, о которых они не могут сказать другим… — сказал У Ку.
— Ты все еще можешь это сделать. Как раз встанешь на истинный путь буддизма. Я замолвлю за тебя словечко перед Мо Фанем и Му Баем, чтобы они тебя простили, и тогда ты сможешь стать настоящим монахом, — произнес Чжао Мань Янь.