Тихо стрекотавшие насекомые невольно разбудили мирно дремлющего волшебника. Открыв глаза, он посмотрел на потолок, освещенный приятным лунным светом, после чего несколько раз моргнул и вычислил время.
«Ещё ведь и полуночи нет».
До рассвета оставалось ещё несколько часов, а потому Тео попытался закрыть глаза, но, поскольку он уже проснулся, сонливость исчезла. Может, ему стоило сходить за стаканом воды? Теодор собирался уже было приподняться, но в то же мгновенье был вынужден остановиться. И связано это было с тяжелым весом на его плечах.
— Ухм-м…
— Ун-н…
Вероника и Сильвия… Даже в темноте их волосы сияли своими цветами. Их кожа, видневшаяся из-под одеяла, была белой и гладкой. Теодор не мог не смотреть на своих спящих жён, особенно на темноватые следы, оставшиеся на их шеях. А затем кое-кто тоже открыл глаза и, улыбнувшись, тихо прошептал:
— Что бы кто ни говорил, но ты очень коварный.
Сильвия ещё не проснулась, а потому Тео так же тихо прошептал в ответ:
— Ника, ты не спишь?
— А-а? Нет. Ты ведь смотришь на меня таким животным взглядом. Как я могу спать, зная это?
— Животным…? — попытался было запротестовать Тео. Однако в ответ Вероника попросту скинула с себя одеяло. Возможно, обычный человек не смог бы разглядеть её фигуру, едва-едва освещённую тусклым звёздно-лунным светом. Однако Теодор не был обычным человеком. Её неприкрытые одеждой изгибы тут же подавили его. Он потерял дар речи и мог лишь открыть и закрыть рот, не в силах вымолвить ни слова.
— Иди ко мне.
Теодор не мог победить в этой битве. Итак, он горько улыбнулся и слегка приподнял брови. Тем временем Вероника поцеловала его в ключицу и живот, словно празднуя свою победу. И хотя Теодору не было щекотно, он не мог не рассмеяться. Некоторое время он продолжал лежать на кровати, после чего взял её за руки и поцеловал в лоб.
— Стой.
— Тео останавливает меня, когда я ещё не удовлетворилась. Как грубо.
— Что, если кровать окончательно развалится?
Это звучало как шутка, но на самом деле это было не так. За последние два месяца эта кровать и без того существенно прогнулась. Несмотря на то, что она была сделана из прочного железа и дуба, в данном случае её прочность мало чем отличалась от дешевой деревянной койки.
Услышав это, Вероника тут же насупилась.
— Ох, значит, это я во всём виновата?
— Учитывая количество раз… — ухмыльнулся Тео, приведя неоспоримый аргумент.
— Тео!
В принципе, его слова были абсолютной правдой. Несмотря на то, что Сильвия была магом 7-го Круга, она всё ещё оставалась человеком. Итак, ей было трудно конкурировать с Вероникой не только в битве, но и в повседневной жизни. Но прежде всего Вероника унаследовала кровь красного дракона и славилась не только своими высокими физическими способностями, но и желаниями. Вот почему на протяжении всего медового месяца её желания горели каждую ночь без исключения.
Обменявшись ещё парой слова, оба человека подняли взгляд к небу и замолчали.
— … Пришло время возвращаться?
Теодор не сразу ответил на вопрос Вероники. Однако его молчание вполне можно было счесть положительным ответом. Отсутствие сразу двух мастеров башен влекло за собой огромные проблемы. Курт сказал, что даст им три месяца отпуска, но это попросту перегрузило бы всё королевство.
— Это были самые приятные два месяца в моей жизни, — прошептала Вероника, прислонившись к его плечу, — Мы ходили куда хотели и ели что хотели. Это продолжалось два месяца и ты, Тео, был их лучшей частью.
— Кажется, кто-то недавно называл меня животным.
— Хо-хо, разве ты забыл? Я ведь тоже не человек, — ответила Вероника, игриво укусив его за мочку уха. Подобное поведение было ближе к кошке, нежели к дракону, а потому Теодор пощекотал её подбородок и улыбнулся.
— Это произойдет? Наш малыш… — погладив себя по животу, прошептала Вероника.
— Я не уверен.
Из-за своей крови дракона Веронике было тяжело забеременеть. Однако история была совершенно другой, когда её партнером выступал Теодор, трансцендентный человек, не скованный причинно-следственными связями. Итак, теперь её беременность целиком и полностью зависела от удачи.
«Ребёнок…»
Теодор немного занервничал от неожиданной мысли о появлении новой жизни, которая унаследовала бы его кровь и фамилию. Он хорошо понимал всё это своим разумом, но ему всё равно было непросто думать об этом.