— Глаттони.
Услышав голос своего компаньона, товарищ Теодора вздохнул.
— … Я знала, что ты в конце концов это сделаешь. Твой план обречён на провал.
— Всего 0,1 секунды. Неважно, если это всего лишь 0,1 секунды. Если я смогу поддерживать своё сознание хотя бы одно мгновение…
— Шанс на успех близок к нулю. Это даже не 1%.
— А ты бы стал сидеть сложа руки, когда есть хоть какой-то шанс достигнуть цели своего существования?
После этих слов Глаттони замолчала, а Теодор — сосредоточился. С этого момента он должен был сыграть в поистине безумную игру. Он уже пробудил свои чары, «Принудительную гармонизацию», и вывел их на новый уровень. Гармонизация Теодора была способна игнорировать атрибуты, стихии и противостоящие силы, смешивая их друг с другом. Более того, она позволяла объединить магию с оружием и прочими инородными телами, которые даже не были магическими.
Вот почему Теодор подумал:
«А что если существует возможность ассимилироваться с самой магией?»
Несколько месяцев назад Глаттони услышала эту гипотезу и предоставила следующий ответ:
— Это невозможно. Нет, даже если это возможно, ты умрешь.
— Почему?
— Я не хотел, чтобы ты знал это, но 10-ый круг берёт своё начало в самом источнике магии. Тем не менее Пользователь хочет бросить себя в самый центр этой силы? Ты хочешь раствориться в бесконечном потоке информации? Даже Саймон Магус, который был подготовлен лучше кого бы то ни было, провалился на 10-ом круге. Прыжки в источник — это короткий путь, который ведёт к неизбежной смерти.
Вот почему Теодор отказался от этого пути. Но теперь, когда перед его глазами маячило нечто, ещё более страшное, чем смерть, Теодор без колебаний выбрал этот метод.
«Поехали».
Его целью был источник всей мудрости во вселенной. Итак, Теодор отбросил свои страхи и сделал шаг вперёд, чувствуя, как его тело и душа выходят за пределы определенных границ, которые не были ни временем, ни пространством.
Но почему он чувствовал, что уходит?
Судьба рассмеялась, когда он ступил на путь, с которого не мог вернуться.
— Акашическая (1) гармонизация.
И вот, после этих слов существование Теодора Миллера прекратилось.
__________________________________
1. Хроники Ака́ши, также акаши́ческие записи — теософский эзотерический, а также антропософский термин, описывающий мистическое знание, закодированное в нефизической сфере бытия. Нет никаких научных доказательств достоверности Хроник Акаши.
Глава 393. Армагеддон (часть 5)
«Ах-х-х…»
Его голос не звучал. Его губы не открывались. Он не мог двигать пальцами и не ощущал потока маны, льющегося через его сердце. Это было непостижимо для волшебника, который всегда полагался на магию и чувствовал её так же, как свои собственные руки. Он ничего не видел, и ни один звук не доходил до его ушей. Его пять чувств не функционировали, а внутри ощущалось полное спокойствие. Нет, не было даже его. Ничего не было.
«Ах-х…»
Всё становилось бессмысленно. Границы сознания Теодора продолжали размываться, поскольку этой силе попросту невозможно было сопротивляться. Плоды его 30-летней жизни получили полную свободу.
Он моментально забыл обо всех несущественных воспоминаниях: о лицах его одноклассников из Академии Бергена, о содержании сотен разных книг, об информационных окнах дефектных артефактов, которые он покупал у чёрного трейдера.
«Ах…»
Но даже если все эти воспоминания не имели значения, они всё ещё были его частью. Опоры, поддерживающие кирпичное здание под названием «Теодор Миллер», начали дрожать. Он забыл тех, кого когда-то знал. Затем он забыл пейзажи и дороги, по которым прошёл и которые видел. Он не мог сопротивляться резиновому ластику, проходящему сквозь его голову и стирающему абсолютно всё. Забвение распространялось словно лесной пожар, стирая тридцать лет его жизни от края до края.
«Ах».
А затем Теодор почувствовал, что забыл нечто драгоценное. Мгновенье назад он потерял то, чего не должен был потерять. Он чувствовал себя так, будто в его душе проделали большую дыру и вытащили часть её содержимого.
Подумав об этом, он понял, что это было воспоминание о «ком-то». О том, кто его поддерживал и наставлял… Однако Теодор больше не помнил его. Он хотел кричать, но его рот был закрыт. Он не мог даже извиваться, как жалкий земляной червь.