К этому моменту Глаттони использовала уже двадцать пять конечных заклинаний. Инициатива была за гримуаром, а потому он продолжал своё одностороннее наступление.
Тем не менее, Теодор лишь спокойно улыбнулся и, шагнув вперёд, выставил перед собой правую руку.
— Рука Татхагаты.
А затем парящая в небе Глаттони была крепко-накрепко схвачена.
— Кхук?
Чёрное тело гримуара застыло, сжатое окружающим его пространством. В ответ он попытался использовать пространственное перемещение или ускорение времени, но ничего не работало. Эта магия никогда прежде не применялась в истории материального мира, а потому данный трюк вызвал удивление даже у Глаттони.
— Не удивляйся. Это сила одноразового использования, присущая божеству высшего уровня.
Когда-то данная техника использовалась Великим Мудрецом, Равным Небу. Даже Теодор не мог избежать её.
— Маг, полагающийся на трюки, а не на магию…!
— Разве не ты восполнял пробелы в магии Техникой Поглощения Звёзд? … Как насчет того, чтобы ты сдался? Эту печать не снять.
— Тривиальная чепуха! — воскликнула Глаттони, отвергая добрую волю Теодора, — Я рассею силу этой печати! Если я разберу её при помощи Техники Поглощения Звёзд и использую её как свою силу…!
— Ты всё ещё ничего не понял? — прервал его Теодор, после чего при помощи всего одного движения появился за спиной Глаттони и положил ему руку на плечо.
Оковы Инь и Ян… Это была та же техника, что и у Сэймэя, но намерения были немного разными. Сэймэй был просто фрагментом души, готовым к исчезновению, а потому для нынешнего Теодора это было не так уж и сложно. Он взял небольшую часть собственной души и, превратив её в нить, связал Глаттони.
А когда всё было закончено, он обрубил её, как и в случае со своей левой рукой.
— Всё дело в том, что я не собираюсь упускать этой возможности.
— Кхук…!
Итак, Глаттони осталась полностью запечатанной и неспособной покинуть место, в котором находилась. На самом деле Теодор мог сделать это ещё с самого начала. Он мог одолеть Глаттони, не дав гримуару возможности сделать даже шаг.
Однако Теодор Миллер позволил этому ненужному бою случиться.
— Мой друг…
Это был компаньон, с которым он пробыл в течение множества тяжёлых лет… Существо, которое сделало из вечного неудачника Академии Бергена сильнейшего волшебника этого материального мира. Бывший Теодор Миллер был ничем по сравнению с нынешним… С тем, кто мог смотреть сквозь измерения… Однако Теодор знал, что рано или поздно это произойдет. Он был уверен в неизбежности этой битвы. Тем не менее его сердце всегда пыталось отвергнуть эту реальность.
Итак, оплакивая окончание сражения, Теодор положил конец этой схватке.
— …
Ещё было не поздно. Он мог вновь подписать контракт и вернуть обратно всё как было. Грусть и глупая наивность прямо-таки сжигали его изнутри.
Итак, Теодор проглотил эти мысли и тихо пробормотал:
— Я победил, Глаттони.
Несколько секунд гримуар просто молчал, ничего не отвечая. А затем он ответил тем самым, привычным для него, спокойным голосом:
— Да… Это моё поражение, Теодор Миллер.
Глава 397. Прощай, мой друг (часть 3)
Тихий голос Глаттони объявил об окончании боя.
Итак, Теодор отступил назад и увидел, что гримуар полностью прикован к земле. Глаттони было поймано сразу несколькими ловушками, запечатывающими время и пространство. Оно потеряло свою технику поглощения и не могло поднять даже палец.
Несмотря на то, что Теодор опасался возможности сопротивления, искусственное тело Глаттони уже начало рассеиваться.
То, что произошло всего минуту назад, попросту потрясало воображение. Битва между двумя трансцендентными существами заставила землю дрожать, вызвав локализованное землетрясение. В каком-то смысле было очень хорошо, что всё закончилось именно сейчас. Если бы Теодор не положил конец наступлению Глаттони и продолжал бы противостоять гримуару при помощи административных прав материального мира, то северная часть полушария была бы попросту снесена.
Итак, Теодор на мгновение закрыл глаза и глубоко вздохнул.
«Почти половину восстановленной атмосферы снова сдуло. Ледник растаял, а уровень моря поднялся на несколько метров. За несколько секунд всё это не восстановить».
В конце концов, он не имел права жаловаться. Итак, отложив эти проблемы на потом, он повернулся к Глаттони.