‒ Ты долго, ‒ прозвучал строгий и недовольный голос.
Рычание стало сильнее.
‒ Здесь одежда для тебя. Переодевайся быстрее. Опаздываем.
И повернулась к нему спиной.
Очень хотелось проучить эту заносчивую ведьму или хотя бы как следует напугать, чтобы не смела поворачиваться спиной к разъяренному оборотню. Но он и сам чувствовал, что время уходит и нужно торопиться. Заметил под деревом сверток с одеждой. Обернувшись, быстро переоделся в простые холщовые штаны, которые ему были до середины икры, и в такую же рубашку, которая, наоборот, висела на нем мешком. Все тело под одеждой было покрыто болотной грязью, уже начавшей подсыхать и стягивать кожу. Испачканные конечности, выглядывающие из под светлой одежды не по размеру, смотрелись до ужаса нелепо, но это сейчас его мало интересовало.
Ведьма, не оборачиваясь, пошла вверх по холму. Не имея других вариантов, Видар двинулся за ней. Вскоре показались ветхие домишки, грязь и убогость которых не могла скрыть даже опустившаяся ночь. И запахи витали настолько отвратительные, что хотелось зажать нос, а еще лучше разучиться дышать. Он оглядывался и прислушивался к шорохам, но ведьма уверенно петляла по пустынным улицам.
Только Видар открыл рот, чтобы спросить, кто она, но ведьма его опередила.
‒ У нас нет на это времени. Я проведу тебя к подземному переходу в крепость, дальше будешь справляться сам.
‒ Откуда мне знать, что ты не ведешь меня в западню?
Ведьма оглянулась и посмотрела на него как на несмышленого мальчишку.
‒ Потому что и в моих интересах, чтобы ты вытащил девочку из крепости.
‒ Зачем? ‒ должен же он знать, зачем его наани потребовалась этим ведьмам, и что они от нее хотят.
‒ Мои мотивы не должны тебя волновать. Ты и так непозволительно задержался.
Руки у Видара чесались схватить ее за горло и вытрясти всю правду. Даже когти отросли в предвкушении. Он уже представил тощую шейку ведьмы в своей лапе, когда они оказались возле стены высокого каменного здания.
Он отвлекся, даже не заметил, как они подошли. В висках начали стучать железные молоточки, а голову словно остальным обручем стянуло, и концентрацию он потерял. Еще и эта вонь вокруг. Да и усталость все же давала о себе знать. С трудом поборов желание опереться о стену и прикрыть глаза, Видар стал наблюдать за ведьмой. Та недолго рассматривала стену, словно что-то ища, потом надавила куда-то пальцем, и за стеной послышался скрежет.
‒ Толкнешь камни, и откроется проход. Выйдешь уже в крепости. Дальше мне нельзя. Теперь все зависит только от тебя, больше я ничего не могу сделать.
Видар всего раз моргнул, а ведьма за этот миг словно испарилась. Вот она стояла рядом ‒ и вот ее нет. Покачав головой, он уперся руками в стену и стал толкать. Не до размышлений о магических фокусах сейчас.
Дверь поддалась, и из черной пустоты пахнуло застоявшимся воздухом и яблоками. Накатило облегчение. За всеми этими запахами навоза, грязного белья и пота, плотной завесой укрывшими это поселение, он не улавливал запах Ланы.
Открыв проход пошире, он зашел внутрь, собирая макушкой паутину с потолка. Закрыв дверь, оказался в полной темноте. Страха не было, наоборот он чувствовал радость, что Лана проходила здесь и нет множества посторонних запахов. Легче взять ее след.
Свет ему не нужен. Запах наани и так был для него сияющим маяком.
Глава 40
‒ Что ты здесь делаешь?
Вопрос прозвучал грозно и строго, но Лана не обратила на это внимание. Она жадно рассматривала такие родные голубые глаза, синяки под ними и впалые щеки. Плотно сжатые губы и нахмуренные брови.
Это был он, похудевший, усталый, но он.
‒ Папа, ‒ тихо выдохнула Лана и, подпрыгнув, повисла у отца на шее, прижимая к себе.
Пару секунд он стоял столбом, но потом резко сомкнул руки, крепко обнимая ее. Лана тихо плакала ему в плечо, шепча, как она боялась, как осталась совсем одна, не знала, что ей делать, как сбежала. Широкая теплая ладонь медленно гладила ее по спине, давая выплакать весь страх.
‒ Мелания, у нас мало времени. ‒ Тревис расцепил руки дочери и поставил ее на пол, держа за плечи. ‒ Спрашиваю еще раз: что ты здесь делаешь? Мне сказали, что ты сбежала в сторону болота, и тебя не нашли.
Она не слышала, что ей говорит отец, продолжая рассматривать его сквозь слезы. На душе было легко и спокойно, словно горы упали с плеч, она даже не понимала до этого момента, как ей было тяжело, пока не избавилась от этого груза.
‒ Я так рада, что ты жив, ‒ прошептала она еле слышно.
Суровые черты чуть смягчились. Складка между бровей разгладилась, а взгляд потеплел.
‒ Я тоже рад, что с тобой все хорошо, галчонок.