И рискнула посмотреть зверю в глаза. Зрачки снова расширены, а белки в уголках были красными. Уже успокоившийся зверь снова зарычал, резко повернув голову в сторону. Лана проследила за его взглядом и увидела, как толпа расходится в стороны, освобождая им дорогу. Ее напоследок еще раз крепко прижали к себе и, слегка потеревшись мордой о макушку, отпустили.
Поднявшись с колен, она даже не успела отряхнуться, как ее снова прижали к мохнатому плечу. Когтистая лапа то прижимала ее к телу крепче, чуть подтягивая вверх, то отпускала. Лана продолжала стоять, не понимая, что от нее хотят. Оборотень, недовольно рыкнув, положил руку на бедра и, почти закинув ее себе на плечо, снова опустил на землю.
‒ Ты хочешь, чтобы я на тебя села? ‒ тихо спросила Лана и получила короткое одобрительное рычание.
Видар полностью опускаться на собирался, продолжая напряженно вглядываться в толпу и низко рычать, поэтому ей снова пришлось карабкаться вверх. Хотелось бы думать, что делала она это более грациозно, но ведь уже решила себе не врать.
Забравшись на вибрирующую спину, она обхватила шею, и оборотень медленно пошел в сторону открывшегося пути. Проходя мимо расступившейся толпы, Лана снова различила шепот:
‒ Наани, наани…
Выйдя за пределы круга, Видар остановился, и, обернувшись на толпу, коротко и особенно злобно рыкнул, словно ставя точку. Сотни пар глаз смотрели на них не отрываясь, и это было немного жутко. В центре стоял Алвис, прикрывая жену. За вожаком, в своей любимой позе, широко расставив ноги и скрестив руки на груди стоял Расмус. Он единственный из всех довольно скалился, глядя на них.
Видар развернулся и быстро пошел в сторону дома. Оказавшись на крыльце, не останавливаясь, толкнул лбом дверь и, войдя, замер посреди комнаты. Лана чуть поерзала на нем, намекая, что неплохо было бы спуститься. Оборотень никак не среагировал, и она с кряхтением стала сползать с широкой спины.
Оказавшись на своих двоих, Лана успела лишь охнуть, как была прижатой к стене уже голым мужчиной. Видар пару секунд смотрел на нее огромными звериными глазами. Подхватив ее за бедра, резко подтянул вверх и впился в губы.
Глава 33
Когда они целовались перед винганзой, Лане казалось, что это был самый захватывающий поцелуй в ее жизни. Но то, как целовал ее Видар сейчас, не шло ни в какое сравнение. Он словно пытался надышаться этим поцелуем, слиться с ней навсегда. Сейчас он не сдерживался, и этот поцелуй был только началом. Лана плавилась под этим поцелуем, таяла от сильных рук на бедрах, удерживающих ее на весу, от контраста горячего тела, прижимающегося к ней, и холодной стены за спиной. И от заполнившего собой все пространство запаха орехов и дубовой коры.
Удерживая ее под бедра одной рукой, второй Видар потянулся к корсету. Послышался треск рвущихся лент, и небрежный жест откинул испорченную вещь прочь. Отодвинувшись от нее, Видар положил руку в вырез шелковой рубашки и резко дернул. По полу поскакали пуговицы. Этот звук вывел Лану из неги. Посмотрев вниз, она увидела на пальцах оборотня черные острые когти. Ледяные мурашки побежали по позвоночнику.
Рука с острыми когтями схватила спереди спортивный топ и с легкостью распорола его. Дыхание у Ланы застряло в горле и, вцепившись ногтями в мужские плечи, она оцепенела в одной позе. Видар тем временем вернул руку на бедро и припал губами к шее, прижимаясь к голой коже между полами рубашки. Выцеловывая дорожку вниз, глубоко вдохнул и дернулся, словно обжегся.
‒ Лана, ‒ он медленно поднял лицо и заглянул ей в глаза, ‒ все хорошо?
‒ Д-да, ‒ она с трудом протолкнула из себя воздух.
На переносице Видара появилась глубокая складка.
‒ Не лги мне, ‒ твердо сказал оборотень. ‒ Я чувствую твой страх. Что не так?
Лана сглотнула, раздумывая над ответом. Не говорить же, что ее напугали его руки с бритвенными когтями. И скорость, с которой он добрался до ее тела. Да, когти выглядели устрашающе, но это часть него. Упрекать его за то, кто он есть, то же самое, как если бы он в ответ упрекал ее за черные волосы. Есть вещи, которые люди не в силах в себе изменить. Или, вернее сказать, оборотни.
Видар ‒ оборотень, и она принимает его таким. Стоит ли сейчас говорить о его сущности и портить момент, если она для себя уже все решила?
‒ Прости, ‒ она облизнула губы и прикрыла глаза, стесняясь своей робости. ‒ Просто все слишком быстро.
Горячее тело отодвинулось от нее, и руки медленно опустили ее. Когда ступни коснулись холодного пола, Лана опустила подбородок и изо всех сил зажмурилась, чтобы не расплакаться. Она опять все испортила. Расмус же говорил ей про силу оборотней. Если уж они могут легко кости переломить, то что им какие-то ленточки и ткань?