Владыку неприятно поразила рассказанная Гендальфом история. Его покоробило то, что девушка находилась у эльфов против своей воли.
– Насилие не свойственно эльфам. Неужели они могли так опуститься, чтобы удерживать ее в своем мире, не оставив выбора?
– Согласен с тобой, это отвратительно, – Гендальф задумался и надолго замолчал.
Нависнув над перилами, он наблюдал за тем, как ветер гоняет по земле высохшие листья.
Сон никак не шел. Цири лежала на кровати с открытыми глазами и смотрела на полоску лунного света, прокравшуюся в комнату через неплотно прикрытые шторы. В помещении было немного душно, и она предпочла бы открыть окно, но, опасаясь за здоровье Геральта, решила этого не делать, ночная прохлада могла плохо повлиять на ослабевший после ранения организм. В том, что Геральт поправится, она теперь не сомневалась, он пришел в сознание, температура нормализовалась, и теперь оставалось лишь ждать, когда затянутся раны.
Цири повернулась на правый бок и подперла голову рукой, облокотившись на подушку. Она скользнула взглядом по резкому профилю Геральта. Сейчас, когда он спал, можно было сколько угодно смотреть на дорогое ей лицо, разглядывать каждую морщинку в уголках его глаз, угадывать ямочку на обросшем многодневной щетиной подбородке, перебирать его белые волосы.
Когда она изъявила желание жить с ним в одной комнате, эльфы лишь обменялись быстрыми удивленными взглядами, но ничего не сказали. На самом деле стоявшая в комнате кровать была поистине королевских размеров, и Цири могла спать спокойно, не опасаясь потревожить раненого. Зато она в любой момент была рядом, чтобы в назначенный час разбудить его и напоить зельем. Так было удобно, и ей было все равно, что подумают о ней эльфы – она о них вообще не думала. Будучи благодарной одному из них – эльфийскому владыке Элронду, остальных эльфов она тем не менее предпочитала не замечать.
Геральт очнулся два дня назад, и один из его первых вопросов был о Йеннифэр. Цири рассказала, что, когда она нашла его, Йеннифэр лежала рядом. Поймав обеспокоенный взгляд Геральта, она поспешила добавить, что с чародейкой все в порядке, ей потребуется лишь восстановить силы после магического истощения. В глазах ведьмака Цири читала немое осуждение, но предпочла сделать вид, что не замечает укоризненного взгляда: его жизнь тогда висела на волоске, жизни же Йеннифэр в тот момент ничто не угрожало. Тем более, рядом была Трисс, которая позаботится о ней. В конце концов, Цири тоже любила Йеннифэр, и то, что в последнее время она подросла, и стала воспринимать ее скорее как соперницу, дела не меняло – она не бросила бы чародейку, если бы той угрожала реальная опасность.
Наблюдая за реакцией Геральта на эти известия, девушка почувствовала укол ревности. Он так волновался за Йеннифэр, говорил о ней с такой тревогой и нежностью, что у Цири сразу испортилось настроение. Геральт же, казалось, ничего не замечал и выпытывал у нее мельчайшие подробности, донимал ее расспросами о том, как и когда они смогут отправиться в свою реальность.
Вспомнив этот момент, девушка хмыкнула. То, что они сейчас находятся в другом мире, оказалось очень кстати: чем дальше от Йеннифэр, тем лучше. И она совсем не против задержаться тут надолго. Это был шанс, упускать который Цири не собиралась.
Ведьмачка вздохнула, поправила Геральту одеяло и отвернулась. Уставшее тело наконец взяло верх над растревоженным разумом, погружаясь в чуткий сон и заставляя девушку хотя бы ненадолго забыть все печали.
После обеда Арагорн и Боромир вышли на террасу. Выходить в сад, чтобы прогуляться, они не решились, поскольку было ясно, что только что закончившийся дождь вот-вот хлынет с новой силой. Они вели неспешную беседу, осторожно прощупывая друг друга. По мнению Боромира, Арагорн оказался благородным и мудрым человеком, немало повидавшим на своем веку. Он с интересом слушал истории про его странствия, подмечая про себя некоторые детали. Арагорн же, словно чувствуя, что об этом говорить пока рано, старательно избегал темы Гондора. Боромира, к счастью, интересовали не только дела родной страны, но и то, что происходит в остальном мире, поэтому разговор с Арагорном протекал плавно и был очень познавательным.
Мимо них, держа коня под уздцы, прошла девушка, одетая по-мужски. В Гондоре женщины так не одевались, и Боромир смотрел на нее с удивлением. Он скользнул взглядом по обтянутой брюками тощей заднице и снова повернулся к собеседнику. В его понимании эта девушка, живущая через стенку от него в одной комнате с беловолосым, вообще была странная. Он хотел спросить о ней у Арагорна, но передумал, быстро потушив вспыхнувшую было искорку любопытства. Тот сам ее окликнул.
– Тебе не стоит сейчас выезжать на прогулку, посмотри на небо: будет ливень, – крикнул он.
Девушка не отреагировала. Арагорн спохватился, вспомнив, что на их языке она не говорит, и повторил все на эльфийском. Погруженная в свои мысли девушка так и не обернулась, она медленно брела, уставившись себе под ноги, и уже почти скрылась за углом здания, когда любопытство Боромира все же пересилило.
– Йеннифэр! – позвал он ее так, как к ней обращался беловолосый.
Девушка вздрогнула, как от удара хлыстом и остановилась. Она медленно повернулась, будто что-то просчитывая в уме и, бросив поводья, твердым шагом направилась к нему. Поравнявшись со стоящими на террасе мужчинами, она подняла голову, и Боромир встретил злой взгляд ее зеленых глаз. Несколько долгих секунд девушка смотрела на него, затем, выплюнув несколько слов на эльфийском языке, развернулась и ушла. Она подхватила поводья и быстро скрылась из виду.
– Что она сказала? – опешив, спросил Боромир Арагорна.
Арагорн удивленно поднял брови.
– Сказала, что нехорошо подглядывать. О чем это она, интересно?
Боромир пожалел, что успел сбрить отросшую щетину: сейчас она была бы очень даже кстати. Он почувствовал, как его лицо заливает краска. Гондорец предпочел не отвечать на этот вопрос и просто пожал плечами.
– Кстати, ты ее неправильно назвал, – продолжил Арагорн, – ее зовут Цирилла.
Боромир сидел возле окна и наблюдал за тем, как по стеклу стекают капли дождя. Ливень, начавшийся после обеда, не прекратился до сих пор, лишив его вечерней прогулки. Вспомнив произошедшую с ним курьезную ситуацию, он усмехнулся.
«Надо же так вляпаться… как неловко вышло! И кто меня за язык тянул?» – Боромир покачал головой.
Последний раз его обвинили в подглядывании, когда ему было лет одиннадцать. Он вспомнил нянечку, которая после смерти матери заботилась о них с Фарамиром. Как-то он поймал огромного черного таракана, и, положив его к ней в кошелек, остался за дверью, чтобы, глядя в замочную скважину, насладиться результатом. Женщины часто боятся насекомых, поэтому он рассчитывал услышать испуганные вопли. Но, все пошло не так, как он надеялся. Вместо того чтобы просто взять кошелек и пойти по своим делам, няня принялась переодеваться, и именно тогда-то его и застал отец, направлявшийся мимо по коридору в свои покои. Желая знать, куда пялился его отпрыск, Денетор толкнул дверь, за которой обнаружилась раздетая до пояса женщина. Извинившись и закрыв дверь, Денетор схватил его за ухо.
Вспомнив это, Боромир улыбнулся. Ему тогда здорово попало: доказать, что он хотел посмотреть вовсе не на довольно скромных размеров прелести няни, ему, конечно, не удалось. А судьба таракана так и осталась для него неизвестной.
Между той детской выходкой и сегодняшним днем прошло уже почти тридцать лет, а он снова чувствовал себя провинившимся мальчишкой.
====== Глава 3 ======
В большом светлом зале сидели Гендальф, Элронд, Геральт и Цирилла. Элронд предложил Геральту отправиться в путь вместе с хранителем и ждал ответа. Как он и предполагал, ведьмак сразу согласился.
– Я благодарен тебе за то, что ты спас меня, владыка, и если я могу быть хоть чем-нибудь тебе полезен, то с радостью сделаю все, что от меня зависит, – просто сказал он. – Благодаря твоим стараниям я уже чувствую себя хорошо и в скором времени смогу отправиться в дорогу.