Авика не знала точно, в какое время в этот раз герцог завершил свой день. Оставалось только надеяться, что сон у него крепкий, и Натан Виару не встанет попить воды и не зайдет по дороге в библиотеку.
Чувствуя жар собственного дыхания, она присела на колено возле замочной скважины и достала из кошелька несколько отмычек.
Первая не подходила. Кольцевые выступы внутри замка упорно не желали становиться на место. Воровка попробовала еще раз. Обычно на вскрытие замкауходило меньше минуты, но в этот раз она сидела под дверью минут пять. В самом сердце герцогского замка. Среди коридоров, заполненных охраной. И все никак не могла подобрать нужный инструмент.
Полностью сосредоточившись на цели, Авика достала последнюю отмычку.
Если и эта не подойдет, то целый месяц можно будет считать потерянным, а риск – неоправданным. Оказаться в пыточной или попасть в лапы к шерифу Таршаина из-за какого-то простого замка… Да это было бы верхом глупости! И она прокрутила еще раз.
Щелчок. Авика облегченно выдохнула. Она аккуратно открыла дверь и, озираясь по сторонам, вошла в святая святых – библиотеку. Теперь можно не спешить. До рассвета еще оставалось время. Охрана и не подумает сюда заглянуть, а остальные жильцы все еще мирно спят в своих постелях.
К тому же любопытство одерживало бескомпромиссную победу над страхом, планами и разумом. Будь она в другом доме – взяла бы добычу и тихо скрылась под покровом ночи. Но в этом… В этом все было таким необычным, странным, манящим. Здесь стояло столько дорогих вещей, что дух захватывало. Разве что последний сухой скряга устоял бы перед манящими соблазнами роскоши. Только слепец смог бы пройти мимо, даже не прикоснувшись к ним. Но точно не юная девушка. И если в коридорах следовало только прятаться и бежать, то в библиотеке она могла вдоволь налюбоваться добром хозяина.
А смотреть было на что. Сотни старинных и дорогих книг стояли в рядах высоких стеллажей, картины мастеров Сераса висели на стенах, серебряные канделябры были на полу, у входа и на столе, золотые статуэтки, инкрустированные рубинами, разместились на полках. Несколько таких рубинов – и у нее отпадет смысл воровать целый год.
«Зачем вообще герцогу такое богатство?», – подумала Авика и улыбнулась, представляя, где и как она сможет жить, если заберет все, что есть в одной только этой комнате. А соблазн был слишком велик.
На столе возле камина опрометчиво оставили открытую бутылку вина. Видимо, неотложные дела заставили герцога срочно покинуть комнату, а слугитак и не успели убраться. Была бы она хозяйкой, подобная нерасторопность работников точно не сошла бы им с рук. Но она не хозяйка. Она – гость. А гостей принято угощать, даже если эти люди собираются вас ограбить.
– За ваше здоровье, Натан Виару! И за ваше богатство, конечно!
Не убирая бокала, она подошла к картине мастера Сераса. Говорили, что художники из этого небольшого городка невероятно играют с красками, а их полотна должен увить каждый хотя бы раз в жизни. Вот только герцог, скупил все из них, а лунный свет не позволял нормально рассмотреть картину.
Щелчок пальцами, и на ладони Авики появился крохотная огненная сфера – единственная магия, на которую была способна воровка. Сколько бы она ни тренировала другие стихии, ничего не получалось. Зато фот всегда выходил по первому требованию.
– Лети, – прошептала она. Сфера тотчас же поднялась в воздух, скользнув светом по длинным темным волосам своей хозяйки, потом по ее белой сорочке, огромному поясу, штанам и грубым ботинкам. – Книга рун. Найди.
Фот еще немного повисел в воздухе и двинулся к стеллажам, освещая проход и скользя светом по корешкам книг. Он двигался медленно, но и сама Авика никуда не спешила, продолжая рассматривать богатства герцога.
– Знаешь, я бы не смогла так жить, – философски обратилась она к огню, будто тот мог ее понять. – Сидеть в золотой клетке и решать надуманные вопросы. Свобода – вот наша самая главная драгоценность. А все эти… напыщенные толстосумы… Они только и могут, что трястись над своим богатством. Мне даже жаль герцога. Представь, как он спит? Небось, ворочается всю ночь, трясется за свою никчемную жизнь, боится из постели выбраться без охраны. Можно сказать, я ему одолжение делаю – заставляю хоть немного пошевелиться, почувствовать, что он живой. Он мне вообще спасибо сказать должен.