— При всем уважении, — сказала госпожа Помпон, завязывая последний узелок на лодыжках инспектора Грона, — вы бы лучше не мечтам предавались, а речь для полиции придумывали. Хорошую речь. Что-нибудь про даму в беде и неожиданно открывшийся дар.
— Так может, это и не мой дар вовсе… — с надеждой пробормотал Рова.
— Ага, а люди вокруг вас сами играют в «морская фигура замри».
— Вы не замираете… больше…
— Рова волнуется раз, — задумчиво пробормотала госпожа Помпон и машинально поправила грудь, — Рова волнуется два… Вы останавливаете время, если испуганы?!
— А? — не сразу сообразил страховщик, мысль которого затерялась в красном кружеве декольте. — Может быть…
— Тогда приводите в чувство инспектора и объясняйте! — не терпящим возражений тоном приказала эта совершенно восхитительная женщина.
Рова кивнул как завороженный, подошел к инспектору и почти что нежно похлопал того по щекам, впрочем, сильно сомневаясь, что это поможет делу. Госпожа Помпон достала из кармана нюхательную соль и поднесла к носу замороженного — тоже безрезультатно.
От очередного треньканья колокольчика оба сообщникам подпрыгнули.
— Сидите здесь и чтоб ни звука, — прошептала хозяйка и вышла вон.
Но стоило ей закрыть за собой дверь, как из магазина раздались крики.
— Где Болдырь?! — угрожающе рычал мужской голос.
— Постойте, господин, о ком вы говорите? — испуганно отвечала госпожа Помпон.
— Не прикидывайся, курица, он сюда полчаса назад зашел, да так и не вернулся!!
— Что вы себе позволяете!
Тут уж Рова не выдержал, бросил злосчастного инспектора, так что тот, кажется, приложился затылком об пол, и выскочил из подсобки.
Пропадать так с концами!
Рядом с хозяйкой магазина стоял щербатый верзила, угрожающе показывая ей внушительного вида кулак, поросший жестким черным волосом.
— Не смей ее трогать! — храбро пригрозил Рова, ожидая, что очередной бандюк вот-вот замрет во времени.
Но верзила и не думал замирать.
— А это что еще за хмырь такой? — угрожающе процедил он и развернулся к страховщику. — Зубы давно не жевал?
И тут только господин Стах осознал, что в своем героическом порыве забыл как следует испугаться. И ничто не помешает вот этой вот волосатой образине в потертом кожаном костюме растереть Рову в порошок.
Страховщик вдруг сгорбился, сжал кулаки, сам от себя такого не ожидая, но не отступил.
Замах вышел неловкий, и жесткая лапища тут же ухватила Рову за горло.
— Оставьте его! Я позову полицию! — закричала госпожа Помпон и попыталась пнуть верзилу под колено. Но тот лишь махнул свободной рукой, и женщина, будто тряпичная кукла, отлетела к витрине.
В тот момент, когда она осела на пол, Рова по-настоящему испугался… И бугай застыл каменным изваянием, так и не выпустив горло господина Стаха из рук.
Полиция тем временем очнулась от удара затылком об пол.
— Мирные обыватели, чтоб вас гоблины объезжали, — отчетливо сказал Шимус Грон, глядя в бешеные глаза связанного соседа, и неимоверным напряжением мышц заставил свое тело перекатиться в другой угол. — Муза, я надеюсь, ты уже вызвала полицию?
«Ты и есть полиция. Что такого может сделать патруль, чего не можешь ты?» — протянула все еще обиженная «за грудь» Заза.
— Забрать этих головорезов и дать мне время выспаться, — пробурчал инспектор и, рассчитав необходимое воздействие, выпустил свою силу на волю.
Ленты, спеленавшие его тело по рукам и ногам, осыпались на пол нитяной крошкой, отчего-то оставив на полицейском все нашитые на них блестки. Шимус встал на ноги, попытался их стряхнуть, но тут из магазина загрохотало.
Инспектор слегка запнулся о не вовремя забившегося в путах бандита, но все же успел выскочить из кладовки как раз в тот момент, когда верзила, стоявший посреди зала, вытянул из кармана пистоль и направил на сжавшегося отчаянного человечка, из-за которого и начался весь бардак.
Не раздумывая, Шимус саданул силой, взяв столько, сколько взялось — отмерять просто не было времени.
И бандюка, и его пукалку снесло так, будто в него въехали на трицикле. Верзила пролетел полмагазина, прежде чем упокоился в ногах невозмутимого манекена.
Остальным участникам происшествия оставалось только в полной тишине проследить, как на дурную голову бандита изящно планирует практически невесомый женский лиф.