Папа высоко поднял левую руку и начертал ею в воздухе три больших креста:
— Benedicat vos Pater et Filius et Spiritus sanctus![77]
Хор громко ответил:
— Amen! [78]
В левой стороне балюстрады стоял Забарелла. Отсюда ему были видны и лицедеи, стоявшие на балконе, и зрители, собравшиеся перед дворцом. Кардинал был восхищен великолепием зрелища, протекавшего в духе традиции. Как же ошеломляет и подавляет пышность обрядов бедняков, собравшихся внизу! Разве не ослепит их мысль об исконности власти и величии божественного предназначения?
Эти два великих притворщика неплохо играют свои роли! Забарелла взглянул на папу. Ему пришлось признать, что старый Бальтазар Косса умеет перевоплощаться. Сегодня папе не мешало даже присутствие Сигизмунда.
Когда огни на балюстраде погасли, волшебные чары распались. Забарелла усмехнулся. Благодаря своему цинизму он устоял перед волшебством этого обряда. Великолепие обоих величеств, как блеск золотых истуканов, выставленных напоказ, потускнело. Эти истуканы ожили и направились к выходу.
Сигизмунд задумался. Час назад, проезжая по улицам Констанца, он и впрямь чувствовал себя повелителем мира, настоящим императором. А сейчас перед Сигизмундом маячила сгорбленная спина старого плута, который почти весь день пользовался им в своих интересах. Встретившись взглядом с папой, Сигизмунд прочел на его лице откровенное удовлетворение и злорадство. Римский король перевел глаза на розу и задумался, — ему было жаль расставаться с нею. Прикинув на глазок, сколько можно получить за этот цветок, он вздохнул. Человеку не часто попадает в руки вещь, которую он может выгодно заложить! Но… Ничего не поделаешь… Сигизмунд осмотрелся и подозвал прелата, который стоял к нему ближе других. Он спросил, как его зовут. Этот прелат оказался деканом констанцского кафедрального собора. Сигизмунд улыбнулся и нарочито небрежно вручил ему золотую розу как дар римского короля на главный алтарь девы Марии. От изумления у декана опустилась нижняя челюсть. Сигизмунд посмотрел на Иоанна XXIII. Папа побледнел и до боли закусил губы.
В воскресенье после обеда улицы Констанца необычно оживились. В этот раз основной поток людей двигался через Тургаусские ворота на Райские луга, расположенные за крепостной стеной. Да, Констанц уже сыт по горло праздниками. Но сегодня ожидается удивительное зрелище. Фридрих, герцог Тирольский, созвал сюда всех прославленных рыцарей. На турнир прибудет император со своим двором. Целую неделю плотники сколачивали трибуны для благородных зрителей, а в субботу на лужайке за трибунами начали натягивать громоздкие длинные палатки для рыцарей, — после состязаний они смогут сразу же усесться за стол. Господи, сколько вчера было убито скота! Почти всю ночь потели повара у своих печей и жаровен.
Поваренок Фрицль, — он попал на кухню герцога по особому благоволению господина Венедиша, управляющего оптовыми складами полотняных товаров купца Мундпрата, — принес в субботу вечером перечень блюд, которые будут подаваться на пиршестве. Все соседи сбежались к Фрицлю и стали слушать его с благоговейным трепетом. Первая перемена: яичный суп с шафраном, перцем и медом, гречневая каша, баранина с луком, жареная курица с тушеными яблоками. Вторая перемена: сардинки в масле с изюмом, жареный гусь со свеклой, тушеный угорь в перечном соусе, жареная сельдь с горчицей. Третья перемена…
— Фрицль, перестань шутить… — пугались слушатели.
А поваренок спокойно продолжал:
— …маринованная рыба с яичным салатом и петрушкой, запеканка из дичи в сале, пармская селедка, свиной окорок с огурцами, студень с миндалем, омлет с медом.
Все расхохотались. Боже, ну и желудки у господ! Как только эти кушанья не лезут обратно через уши!
— Я хотел бы посмотреть, — сказал один шутник, — с какой порцией не справятся папа и император Сигизмунд! Они готовы за один присест слопать весь мир.
Люди, хлынувшие после обеда за городские ворота, думали только о развлечениях. Ходили слухи, что герцог Фридрих приказал привезти тирольское вино, которое будет разливаться бесплатно. Это вино ускорило шаги многих людей. В воротах была давка. За воротами толпа веерообразно расходилась к палаткам, поставленным на лужайке. Люди рыскали, выискивая бочки с вином. Хотя лужайка была уже заполнена, новые люди не переставали подходить. Они обступили наскоро сбитые ларьки и столы с кушаньями. В праздник нет ничего приятнее, как хорошо поесть. Настроение сильно поднялось, когда слух о дармовом вине подтвердился.