— Уже завтра? Вы, должно быть, отличный врач, если к утру можете вылечить короля. — Он слегка пожал плечами. — Впрочем, и болезнь его величества, видимо, тоже особая. Мы кое-что слышали о ней в Риме.
Последние слова больно укололи шляхтичей:
— На что намекаешь?..
— Как ты смеешь?..
— Не забывайся, отец легат!
В зале поднялся шум. Глаза мужчин сверкали злобой. Они не заметили, как в зал вошел человек. Только взгляд легата, внезапно устремленный на что-то находившееся за спинами шляхтичей, привлек внимание друзей короля. Они повернулись и застыли:
— Королева…
София стояла в дверях. Простое, без каких-либо украшений, темное платье королевы опускалось до самого пола, строгую печаль подчеркивала мертвенная бледность окаменевшего лица. Мужчины умолкли и низко поклонились.
— Отец легат, — заговорила королева глухим, надтреснутым голосом, — действительно ли неотложно твое требование? Я не знаю, будет ли полезной для тебя аудиенция у короля, даже если ты ее сегодня добьешься.
Легат ни на секунду не спускал глаз с королевы, ловя малейшее изменение в выражении ее лица, взвешивая каждое ее слово. Казалось, он разгадал тайный смысл слов королевы и причину ее глубокой печали.
Легат Бранкаччи не мог ждать. Ему было выгодно воспользоваться нынешним состоянием короля, о недуге которого он хорошо знал.
— Я искренне сожалею, ваше величество, что мне приходится настаивать на своей просьбе, — обратился легат к королеве. — Не высокомерие, не упрямство руководят мной. Речь идет о важном деле — быть или не быть Чешскому королевству.
Глаза королевы широко раскрылись. В зале наступила тишина, — слышалось только дыхание присутствующих. София медленно направилась к легату — складки платья скрывали движение ее ног. Казалось, по залу скользила призрачная статуя, которую притягивала к себе красная фигура легата. Очутившись в трех шагах от Бранкаччи, королева остановилась и посмотрела на него.
— Что, уже?.. — тихо спросила она.
Легат слегка кивнул.
Взгляд Софии тревожно скользнул с одного лица на другое. Склонив голову, она медленно, еле передвигая ноги, подошла к креслу и, опустившись в него, глубоко задумалась. Сердца чешских панов сжались от боли.
— Приведите короля!.. — сказала она, нарушив гробовое молчание.
Легат снова оживился:
— Мне следовало бы самому пойти к его величеству…
София снова встревожилась:
— Нет, нет, туда нельзя. Я только что пришла от него. Пошлите за ним…
— Врача? — с готовностью подсказал пан Лефль.
— Врача!.. — горькая и жесткая улыбка пробежала по лицу королевы. — Нет, пошлите за ним шута, Мизерере, Пожалуй, только он сумеет привести короля сюда.
Пан Вацлав из Дубе отправился за шутом.
Бранкаччи то и дело поглядывал на своих молчаливых собеседников: мертвенно-бледная королева еле переводила дыхание, а пан Индржих и пан Ян сидели опустив головы и крепко сжав рукоятки своих мечей. Уже ни о чем не думая, Бранкаччи покачивал головой: да, да, вот каковы ваши дела и каков ваш король! Он почувствовал огромное удовлетворение, когда задержал свой взгляд на Софии, Королева знала, какой позор ожидал ее и гордых панов. Они тщетно пытались скрыть порок своего повелителя от глаз чужеземца. Чешские паны долго водили короля за нос и укрывали у себя Гуса. Они защищали проклятого вероотступника от нападок архиепископа, инквизитора и самого папы.
— Так, так… — качал головою легат. — Доигрались…
— Его величество король! — зычно произнес Вацлав из Дубе, раздвигая портьеры перед Вацлавом IV.
Все встали и взглянули в сторону дверей.
На пороге стоял король, держась за плечо горбатого шута Мизерере. Домашняя одежда Вацлава была смята, — очевидно, он валялся в ней на постели. Седые растрепанные волосы ниспадали ему на лоб, а тупые стеклянные глаза на одутловатом лице безразлично глядели по сторонам. Тело короля покачивалось на нетвердых ногах, — шуту пришлось потратить немало усилий, чтобы король стоял прямо и не повалился на пол.
Паны оцепенели в низком поклоне. Казалось, они желали как можно дольше не смотреть на позорное зрелище. София тоже опустила глаза. Только легат не спускал своего взгляда с короля, стоявшего на пороге. Он медленно поднял правою руку и начертал перед собой в воздухе крест великого благословения.
— Benedicat te, domine rex, Pater et Filius et Spiritus sanctus![40]
Коpoль не пошевелился. Его глаза устремились на притихших гостей. Он потряс шута за плечо и указал на легата. Мизерере понял своего повелителя и с трудом подвел его к легату. Сделав несколько шагов, король споткнулся… маленький горбун тщетно пытался удержать его. Вацлав упал на колени.