Чтобы хоть чуток отвлечься, мысленно передал эмоцию-вопрос. Уже через миг я с удивлением обнаружил перед внутренним взором зеркальце с изображением каких-то островов. А, вот оно что! Телефон без провода… Забавно. «Свет мой, зеркальце, скажи, да всю правду доложи…», — всплыли в памяти строки из старой сказки, что читала мне мама.
Что ж, Голос, теперь я примерно знаю кто ты, но ЧТО ты забыл в моей голове?
Еще одна вспышка воспоминаний меня едва не доконала окончательно.
Я-второй довольно встал с шикарного кресла, и обвел хозяйским взглядом огромный шикарный кабинет. Ну да, хозяйским. А что? Мое отныне. Вот эти трое господ, что расположились прямо передо мной, только что своими подписями сей факт и заверили. Ну а то, что выглядят они так, словно их через соковыжималку пропустили, так думать надо было в какие игры и с кем вы играть за стол садитесь. Их, кстати, еще сегодня утром четверо было. Один не доехал. Самый несговорчивый и на язык резкий. Обещал он Мне-второму веселую жизнь устроить с цыганами и медведями… В смысле с прокурорами и адвокатами, а так же молодчиками, что за мзду малую ноги готовы переломать кому угодно.
А ведь говорят в народе (и не зря!), что не стоит рыть яму другому. Глядишь и не случилась бы неисправность в электрике авто сегодня утром. А так немецкий авто вспыхнул моментально, не оставив ни единого шанса на спасение пассажиру и двум охранникам.
Дождавшись, пока юрист еще раз перепроверит бумаги, Я-второй небрежно махнул рукой:
— Свободны!
Бывшие хозяева жизни в целом и сего кабинета в частности, сорвались с мест, словно ракеты с направляющих, а уже через три минуты пришел сигнал от НОВОЙ охраны здания. «Собеседники» покинули здание и, если им дороги собственные шкуры, то уже через час все трое должны будут покинуть Питер.
С чувством выполненного долга, я отправляюсь к лифту, краем глаза отмечая двух «теней», что привычно взяли под контроль окружающее пространство. Эти ребятки уже из «новой», после нас воспитанной формации. Однако неплохо. Можно сказать, что даже хороши!
Спустившись вниз, Я-второй уже было повернулся к отбрасывающему лаковыми бортами солнечные блики авто.
«Он… Он просто прекрасен!», — только и смог мысленно присвистнуть я, завороженный хищно-грациозными формами творения сумрачного тевтонского гения… По имени Бенц.
Затаив дыхание, я на миг даже забыл о боли… Которая резким «рывком» нутра тут же о себе напомнила.
Ответная эмоция была сродни пожатию плечами: «обычная „эска“».
Я-второй неожиданно сбился с шага не дойдя пары шагов до услужливо распахнутой одним из телохранителей дверей.
Кофе. Внимание мое привлек кофейный ларек на другой стороне ОЧЕНЬ оживленной улицы.
Мне только и осталось, что вздохнуть: столько авто за раз я не видел никогда!
Все-таки врачи страшные люди. Черное волшебное зелье, что дарило приятную горечь, поддерживая в горе и радости, нынче было под запретом. Возраст все-таки… Но сегодня можно. Такое дело провернул! Надобно бы и отпраздновать.
Решившись, Я-второй отправился к своей новой цели… Прямо через дорогу, на которой как раз наблюдалось «окно» в которое вполне мог «протиснуться» спешащий за любимым напитком старик.
К сожалению, ни деньги, ни положение, ни даже профессионалы-телохранители не могут помочь, когда на тебя летит с десяток тон мусоровоза, а пьяный водила даже и не думает воспользоваться тормозом!
Последнее, что запомнил истекающий кровью на асфальте, согласно сводкам «Семенов Игорь Николаевич, 1953 г.р.», это ощущение пристального взгляда двух пар глаз и еле слышные шепотки-эмоции, которые можно было грубо перевести примерно так:
— Забавный…
— А то… Эй, ты, а ну-ка, повтори!
Впрочем, чего только не почудится затухающему разуму!
— Сашка, Сашка! — вырвал меня из чужих-моих воспоминаний голос брата. — Я привел… Вот!
«Вот теперь можешь вырубаться с чистой совестью!», — усмешка в голосе была настолько очевидна, что я ее пропустить не смог бы и при всем желании. Следующую часть фразы я понял смутно, но тоже от всей души понадеялся, что «Пилюлькин» справится!
Словно получив разрешение, мое сознание «погасило свет».
Это был первый и последний вечер, когда я воспринимал Я-второго отдельно от себя. Не стало Семенова Игоря Николаевича, сбитого мусоровозом на глазах своих телохранителей, как не стало и Александра Сергеевича Короткова, зарезанного за небольшой, но плотный конверт в темной подворотне, остался лишь Я.