Люди часто путают этническую принадлежность и культурное воспитание. То, что кто-то выглядит японцем или индийцем, не означает, что у него есть прочные культурные связи со страной своего происхождения. Культурная идентичность была более чем поверхностной. Из-за природы моей магии я была известна многим индонезийцам в Атланте, и изучение культуры и мифов моих родителей было не только частью моего наследия, но и частью того, что делало меня лучшей в том, что я делала. Илух предпочла иметь меньше связей с индонезийскими семьями. В культурном плане она была более простой. Вы не можете обижаться на кого-то, кто просто не знал, как это устроено.
— Тебе не нужно мне платить, — мягко объяснила я. — Я делаю это, потому что это мой долг перед обществом. Несколько поколений назад моей семье был дан дар этой магии, чтобы мы могли помогать другим. Это мой долг, и я с радостью его выполняю.
Илух сглотнула:
— Мне так жаль.
— Нет, нет, это мне жаль, что ты чувствовала себя неловко. Пожалуйста, не беспокойся об этом.
— Спасибо, — сказала она. — Пожалуйста, найдите её. Она моя единственная бабушка.
— Сделаю всё, что в моих силах, — пообещала я.
***
Я проводила Илух к выходу. Когда я вернулась, моя мама скрестила руки на груди:
— Платить? Ты что, горничная какая-то?
— Забудь, мам. Она просто не знала.
— А следовало бы. Я так считаю. Ты собираешься туда?
— Да, я только оденусь.
— Хорошо, — сказала она. — Я приготовлю ужин, пока тебя не будет. Так что, когда ты вернёшься, будет что перекусить.
Нет, только не это!
— Спасибо огромное, но я в порядке.
— Дали! — мама открыла холодильник. — Здесь кроме риса ничего нет. Скорее всего, тебе придётся очистить дом сегодня. А у тебя даже нет кексов для подношения.
Там ничего не было, потому что я планировала хранить остатки нашего с Джимом ужина. Джим, который в настоящее время прятался наверху и которого мне необходимо было тайком вывести отсюда.
— Я собиралась сегодня сходить за продуктами. И я украду несколько твоих пончиков для подношения.
У меня в холодильнике были яблоки, и мой сад благоухал. Этого было бы достаточно для подношения.
— Я приготовлю что-нибудь поесть. Посмотри на себя — кожа да кости.
— Мама, я в полном порядке. Мене двадцать семь лет.
— Да, так и есть. Твоя раковина пахнет интересно, а в холодильнике шаром покати, мусорка переполнена. И это! — мама вытащила из шкафчика два грязных винных бокала.
Как она вообще узнала? У неё что, радар в голове?
— Что это такое? Ты пила?
Помогите.
— Пьёшь в одиночестве? Это не пойдёт тебе на пользу. Послушай, ты даже не потрудилась вымыть бокал. Ты просто вяла ещё один и воткнула грязные сюда. Так поступают алкоголики.
— Я оборотень, мам. Я не могу напиться, даже если попытаюсь.
Технически, я могла бы. Если я выпью целую бутылку виски, я буду подшофе минут двадцать, а потом моё тело расщепит алкоголь, и я буду трезва, как стёклышко.
— Выпивка, голодание, сомнительные бродячие коты, — моя мама затрясла головой. — Знаешь, что тебе нужно? Тебе нужен хороший мужчина. Тебе нужно выйти замуж и нарожать много здоровеньких детишек…
Я закрыла лицо руками.
Наверху опять что-то грохнуло.
— Ну всё, — мама направилась к лестнице. — Я собираюсь увидеть этого кота.
— Ты испугаешь его! — я догнала её на полпути. — Мама!
Она распахнула дверь в спальню, которая оказалась пустой.
— Кис, кис… — мама наклонилась и заглянула под кровать. — Кис, кис… Твой кот понимает по-индонезийски?
По правде говоря, он понимал. Он выучил его ради меня.
— Я же сказала, что он прячется, — возможно, он выпрыгнул из окна.
Дверь в ванную комнату была открыта. А помидорно-красное нижнее бельё исчезло.
— Киса, киса, кис, кис…
Джим всё ещё был здесь. Я чувствовала его запах. Я протиснулась в гардероб и подняла голову. Джим был над дверью, закинув ноги на верхние полки гардероба, прижавшись спиной к стене. Дурацкое неглиже свисало с его пальцев.
Мне хотелось провалиться сквозь землю.
Джим потряс передо мной кружевной тряпочкой и его тёмные брови взлетели вверх.
Моя мать обернулась:
— Почему ты покраснела?
Мне нужно было выпроводить её из спальни немедленно.
— Я действительно должна уже идти искать Эйанг Иду, — сказала я. — Сейчас я собираюсь одеться.
Моя мать уставилась на меня.
— Можно мне немного уединения?
— Ладно, — Мама покачала головой и вышла из комнаты. Я услышала, как она спускается по лестнице, заперла дверь спальни, прислонилась к ней и перевела дыхание.