Торжественность момента оттеняют высокое бирюзовое небо с крапинками белых перистых облачков и блистающее солнце. Такая прозрачность и приподнятость, вероятно, визитная карточка этой планеты.
Смысл произнесенных слов предельно ясен. «Родные» означает упоминание никем из присутствующих не оспариваемого факта, что у них общая прародина — далекая планета Земля, на которой никто из них никогда не был и вряд ли когда попадет. «Братья в печали и радости» утверждает не только сравнимость этических, моральных норм, но и взаимно ощущаемое духовное родство. А ведь именно это поставлено под сомнение присылкой сюда инспекторской группы.
Как кристальная чистота хрустального бокала таит иногда смертельную отраву, так ясность прозвучавших слов несет требование дать однозначный ответ, справедливы ли эти сомнения. Тем самым на их группу возлагается тягчайшая ответственность. Вэр Корев, инспектор-стажер, стоящий сзади согласно собственному пониманию своей роли при встрече, увидел, как наморщились уши Илвина, как Лонренок облизнул внезапно пересохшие губы и невольно сделал шаг вперед. Только широкая спина Рюона, стоящего прямо впереди, не выразила абсолютно ничего.
Встречающий, почтенного возраста меритец с бордовым, словно раскаленным лицом, густо испещренным морщинами, держится с завидным естественным достоинством. Медленная речь. Скупые, точно рассчитанные жесты. Такими людьми нельзя управлять, подумал Вэр. Нельзя внушить им что-то свое, то, что не укладывается в давно принятую ими систему ценностей. За такими всегда будет оставаться превосходство, признаваемое и даже осязаемое окружающими.
Илвин начал долго и сбивчиво перечислять официальные задачи инспекции. Перед ним сейчас возникла сложная задача: растворить меритское требование брызгами малозначащих слов, дабы у инспекторов, при необходимости, появилась бы возможность уклониться от выработки единого мнения.
— Место пребывания инспекторской группы — Элефантида. Эта планета, — сказал встречающий, отвечая на промежуточный вопрос. — Вы можете по каналам межзвездной связи ознакомиться со всеми остальными десятью планетами, населяемыми моим народом…
— А добраться до ваших исторических архивов, летописных материалов? — перебил вдруг Рюон.
— У нас единый Информаторий, и вы сможете отсюда получить все, что окажется необходимым для решения стоящих перед вами задач, — бесцветно ответил меритец. Пауза. — Однако вы перебили меня, преждевременно задав вопрос, чем нарушен порядок встречи. Полагаю, в этой связи следует закончить официальную часть. Все вопросы, просьбы и пожелания — к магу Марку Второму. Он будет непосредственно работать с вами.
Встречающий указал на стоящего рядом с ним меритца, повернулся и зашагал, не обращая далее на них никакого внимания. Действительно ли задели его неуместные слова Рюона, или же он расчетливо воспользовался удобной возможностью завершить тяготившую его церемонию, Вэр так и не смог понять. Рюон смешался, растерянно глядя на коллег. Илвин, уполномоченный на ведение встречи, бросал на него уничтожающие взгляды, одновременно пытаясь выразить свое расположение оставшемуся Марку подобострастным поклоном при рукопожатии.
Вэр неторопливо, боясь сделать что-то не так, поздоровался с Марком, с удивлением ощутив мягкость его руки, попробовал заглянуть прямо в глаза и обжегся, наткнувшись на холодный, словно пронзающий взгляд.
Рюон, вконец потерявший себя, как-то воровато ткнул руку для рукопожатия, не выдавив даже подобия улыбки, и с подчеркнутым вниманием стал разглядывать видневшиеся вдалеке строения.
— Пойдемте, братья. Вы отдохнете с дороги, а потом приступим к нашим общим делам, — сказал Марк. — Ваши вещи доставят куда следует, не беспокойтесь за них. Здесь, на Элефантиде, вам ничто и никто не угрожает, чувствуйте себя как дома. Пойдемте.
Марк широко зашагал, увлекая Илвина и Лонренка в ту же сторону, куда ушел первый меритец. Рюон невольно оказался в паре с Вэром и, почувствовав участие, сказал со вздохом:
— Прекрасная планета. Всякий раз, когда я оказываюсь в таком раю, невольно приходят мысли уйти в отставку и заняться свободным фермерством. Не могу понять, как это я так опростоволосился…
Допустив непростительную для опытного инспектора-ревизора оплошность, он, естественно, был не в себе. Странно все же, подумал Вэр, Рюон не был слишком взволнован встречей, явно полностью контролировал свои поступки — и вот на тебе.