Конструкт вроде как активировался, но в последний момент соскальзывал и теряя целостность — развеивался.
Ладно!
«Confundus»…
— Я твой господин! Запомни это! — вбил я в него дезориентирующий конструкт.
— Вы…чего?!
«Confundus»…
— Повторяй! Я твой господин!
— Вы мой господин…как это?!
«Confundus»…
— Я твой господин!
— Вы мой…господин!
Вогнав в белохалатника еще несколько конструктов дезориентации и повторив своё внушение, я добился эффекта сравнимого с воздействием '"Imperio», лишь с той разницей, что повторить его пришлось с полдюжины раз. Но в отличии от подчиняющего конструкта, такой вариант ментальной обработки закреплялся хоть и на менее длительный срок, но сбросить поводок, мог лишь исключительно опытный «разумник», либо человек обладающий стальной волей. В остальном конструкт работал вполне удовлетворительно.
Поочередно выводя из сна остальных внешников, я переформатировал их сознание, прописав себя найвысшим приоритетом подразумевающее абсолютное подчинение, завязав их послушание на ментальном плане.
С «инфарктником» пришлось изрядно повозиться, так как едва восстановленная связь тела/души, от первого же «Confundus» принялась нагружать больное сердце и трещать по едва залатанным «швам», а малость успокоившаяся аура вновь попыталась разползтись как гнилая ветошь.
Волей-неволей, пришлось сперва подлечить мужика, а уже потом, чередуя лекарские и дезориентирующие конструкты, подчинять волю престарелого вивисектора.
Перед выходом, я «заинструктировал» своих внешников до нервного тика, при чем у меня. Так как множественный «Confundus» хоть и был схож с воздействием «Imperio», но многофункциональностью и многозадачностью похвастаться не мог. Поэтому пришлось ограничиться внушением на поведенческую модель и защитную, выставив свою тушку в приоритетном статусе.
Приказав деактивировать свой «ошейник», я не стал его снимать, но убедился что в любой момент могу сорвать его со своей шеи.
Далее я стал уточнять порядок планируемых мероприятий.
Со слов Ствана, меня должны были доставить в одну из передвижных лабораторий, где меня планировалось разобрать на «запчасти», паралельно выкачав всю кровушку.
При чем ценнейшими инграми от старожил Улья, внешники считали: яйца, железы секреции, внутренние органы и спинной мозг. Все остальное шло хоть и не существенным, но довольно приятным довеском. И чем дольше в Улье находился имунный, тем дороже считались его «потроха». По их раскладам, даже такой «молодняк» как я, закрывал их месячный план с лихвой.
Наводящие вопросы, относительно того что они тут забыли и отчего так мало взяли своих цепных псов — муров, я услышал рубленые ответы, что постепенно сложились в занимательную историю, о том как муровский стаб был уничтожен дотла неизвестным способом, схожим по воздействию с объемным взрывом, а по мнению специалистов, со сверхмалым тактическим ядерным боеприпасом. Однако остаточного радиоактивного следа обнаружено не было, поэтому сошлись в мнении об использовании термобарического боеприпаса, предположительно, производства нолдов.
Нихрена себе! Вот это я «зажег» так «зажег». Но о таком лучше не распространяться, иначе в нормальный стаб мне дорога будет заказана.
— А выжившие были? — поинтересовался я весьма животрепещущим вопросом.
В итоге узнал что не то чтобы много выжило, но и не мало. В основном уцелели те кто был на момент «подрыва» в кластерах, находились в патруле, либо дежурили на стенах стаба и которые оказались достаточно сообразительными не лезть в огненное инферно. Наводящие вопросы раскрыли достоверный факт того, что руководство муров в полном составе было уничтожено. Но это пол беды. В этот момент на территории стаба находился коммандор отдела специальных операций — Рихард, который отвечал за безперебойность поставок споровой вытяжки в родной мир и на котором была работа с мурами и прочими диссидентами-маргиналами. Каких-то подробностей его деятельности в Улье, им было неизвестно, и по итогам расследования, он так же числится среди погибших, так как эпицентром огненного взрыва было здание администрации, что в совокупности фактов позволило констатировать организацию диверсии.
Оставшиеся в живых муры, были взяты в оборот и на данный момент обустраивались на новом месте. Поскольку было принято решение не восстанавливать сожженный стаб, стройка на новом месте шла полным ходом.
По словам Ствана, новый стаб располагался восточнее киллометров на шестьсот и с трех сторон был ограничен чернотой, что изрядно удешевило установку оборонительных редутов.