Какой-то мужчина в широкополой шляпе посадил себе ребенка на плечи, чтобы малышу было лучше видно:
– Mira, mijo![2] Это принц!
Альфи не мог этого выносить. В глазах горожан читалась такая надежда… С колотящимся сердцем он наконец-то дошел до кареты. Но прежде чем юноша успел открыть дверцу, шепот зевак вспорола брошенная в полный голос фраза, ударившая Альфи, точно хлыст.
– Ваша утрата – наша утрата, принц Альфер! Да упокоится душа принца Дезмина с миром!
Натянутая улыбка сползла с лица Альфи. В принесенных этим горожанином соболезнованиях была доля истины: отсутствие Деза действительно было их утратой. Страну лишили настоящего наследника престола, и остался только Альфи. Но кое в чем этот мужчина ошибался. Дез не был мертв. И Альфи вернулся домой, чтобы найти его. Вернулся ради своего народа, заслуживавшего настоящего короля. Он все исправит.
У принца перехватило горло, но он заставил себя превозмочь скорбь.
– Спасибо, – повернувшись к толпе, сказал он.
И пусть голос его прозвучал глухо, Альфи не выдал, насколько он сломлен. А это уже что-то.
Когда карета покинула порт и вдалеке показались серебристые ворота дворца, в груди у Альфи шелохнулся ужас. Почему поездка оказалась такой короткой? Часто говорят, что в лучшие мгновения жизни время будто ускоряет свой бег. Но оно, бывает, мчится столь же быстро, когда грядет что-то страшное.
Серебристые ворота распахнулись, и карета вкатилась в пышный королевский сад. Впереди, в центре широкого озера, возвышался дворец. Его украшенные витражами купола переливались алым, лазоревым и малахитовым, отражая свет уже выкатившейся на небо луны.
Ни одна полоска земли не соединяла дворец с окружающими его садами. По крайней мере, видимая глазу. Когда карета подъехала к кромке берега, заклинатели земли на своем посту слаженно вскинули руки, и из-под воды поднялась каменная тропа. Когда Альфи был маленьким, ему нравилось высовывать голову в окно и смотреть, как каменный мост вновь опускается на дно озера там, где карета уже проехала. Но сейчас его взор был устремлен вперед.
Возчик остановил коней, и Альфи вышел из кареты. Очутившись у громады дворца, принц почувствовал себя крошечным.
У подножия каменной лестницы юношу уже ждал слуга.
– Добро пожаловать домой, ваше высочество. – Мужчина поклонился. – Король и королева сказали…
– Чтобы я ждал их в библиотеке, – закончил за него Альфи. Если родители хотели поговорить о чем-то важном, они всегда приходили именно туда.
Слуга кивнул.
– Я отправлюсь туда незамедлительно. Gracias[3].
Альфи поплелся по ступеням, чувствуя, как вечерний ветерок развевает короткий плащ за его плечом. При приближении принца створы двери распахнулись внутрь, и юноша почувствовал знакомые ароматы дома – благовония с запахом корицы, которые так любила его мать, и душистость свежевыстиранного белья.
Обувь стучала по расписной мраморной плитке пола, и звук гулко разносился по коридорам. Головокружительно высокие потолки украшали яркие ткани, и их сочные цвета привносили тепло в обширные пространства залов. Стены украшала такая же плитка, тоже расписанная вручную, и глаз радовали пестрые мозаики – спиральные узоры из переплетения жгуче-оранжевого, розовато-красного и палево-желтого. Когда принц проходил мимо, слуги отвлекались от своих дел и кланялись ему. Альфи понурил голову: с каждым брошенным на него с такой почтительностью взглядом ему становилось все неприятнее.
Ускорив шаг, он поспешил в библиотеку. Раз уж ему нужно поговорить с родителями, стоит разделаться с этим поскорее. Сегодня его ждала игра. И он намерен был победить.
Свернув в широкий коридор, он заметил слугу, мальчишку лет двенадцати. Паренек тщательно обметал пыль с картин в золоченых рамах. С портретов на принца взирали предыдущие короли и королевы Касталлана. Используя словесную магию, мальчик направлял метелку, стряхивая пыль с огромного портрета прадедушки Альфи. Слуг обычно обучали простейшим формам словесной магии, требовавшимся для их работы, например чарам для уборки и наведения порядка. Альфи не узнал мальчика – наверное, его наняли совсем недавно. Мгновение спустя принц заметил блеск серебряной сережки в правом ухе паренька. Да, слуга определенно был новеньким, раз кастелян еще не застукал его с сережкой. Принц торопливо прошел мимо, надеясь, что мальчик его не заметит. Но паренек замер, потрясенно уставившись на него. Рот у слуги беззвучно открывался и закрывался, как у рыбы на крючке.
– Принц Альфер! – Отвернувшись от портрета, мальчик низко поклонился.