Мама – преподаватель физики в средней школе. Настоящий энтузиаст своего дела. Я на её месте за пару месяцев сошёл бы с ума. И дело не только в зарплате. Как можно учить чему-то детей, которые упорно не желают усваивать знания? Взять, к примеру, Дундрикова, дуболома, с которым я имел несчастье учиться до девятого класса. У него же на лбу написано «охранник». Потому что для работы ну хотя бы сантехником нужны хоть какие-то мозги. И его прикажете учить физике и химии? Единственные уроки, преподаватели которых не считают его полным придурком, – это труд и физкультура. Все остальные предметы он не знает вообще. Но тройки ему всё равно ставят – чтобы не портить статистики. Или возьмём Бенгарову. Когда у неё спрашивают, чем она будет заниматься после школы, она отвечает, что выйдет замуж. Наверное, за Дундрикова.
Нет, были у нас в классе и умные люди. Человека четыре. Я увлекался химией, ещё двое – историей и английским языком. Плюс отличница, которая самоотверженно зубрила всё подряд. Физика, увы, никого не привлекала.
Средняя школа. Рассчитанная, надо полагать, на среднего ученика. Чёрта с два на среднего! Не на среднего, а на эрудита «Что? Где? Когда?», который может ответить почти на любой вопрос, но больше ничего не может. Средний ученик – это тот, кто усваивает хорошо если десятую часть школьного курса, делая вид, что усвоил по меньшей мере четверть. Умный – тот, кто эту четверть и в самом деле усваивает.
Я скромно отношу себя к числу умных. В школе я живо интересовался химией и знал этот предмет лучше, чем все остальные ученики нашего класса, вместе взятые. Конечно же я не ограничивался формулами и уравнениями реакций. Химия без взрывов – это не химия. В составлении различных горюче-взрывчатых составов мне не было равных. К девятому классу я окончательно выжил всех из подвальной комнаты и превратил её в лабораторию. И если поначалу я использовал её лишь для различных пиротехнических опытов, то после поступления в университет начал работу над совсем иными составами.
Так на свет появился мой фирменный напиток – смесь чистого спирта с дистиллированной водой, кофеином, парочкой эндорфинов и кое-какими вкусо-ароматическими веществами. Начитавшись Толкина и Перумова, я назвал этот мерзостный раствор «Великим Лихом Дьюрина». Я и не думал, что получится что-то стоящее, но совершенно неожиданно «Лихо» понравилось моим однокурсникам. Сам я его никогда не пил, так как считал, что глупо губить спиртным такой незаурядный мозг, как мой. Зато я сразу же сообразил, что самодельное спиртное можно продавать. Многие однокурсники говорили, что «Великое Лихо Дьюрина» лучше водки, а кое-кто сравнивал его с коньяком. Не знаю. По мне, и водка, и коньяк просто мерзость, и глупо рассуждать о том, чем одна дрянь превосходит другую. Это всё равно что сравнивать вкус концентрированной серной кислоты со вкусом концентрированной азотной.
Но торговля ядовитым напитком приносила прибыль, что было немаловажно. Моя семья и в былые годы не могла похвастаться излишним достатком, теперь же дела шли всё хуже и хуже. НИИ, в котором работал отец, находился в состоянии, близком к клинической смерти, мамина зарплата тоже не отличалась великими размерами. Так что причин отказываться от подпольного производства «Лиха» у меня не было. Но пить эту гадость я не собирался.
В тот день, когда меня отчислили из университета, ничто не предвещало беды. Шло лабораторное занятие по органической химии, и я вместе с десятком одногруппников окислял 1,4-гидрохинон до 1,4-бензохинона. И всё было бы хорошо, если бы я этим и ограничился. Но на беду в вытяжном шкафу я обнаружил банки с серной кислотой и марганцовкой. Грех не воспользоваться случаем. Выпросив у лаборантки немного спирта, я начал действовать. Преподаватель зачем-то вышел, и никто не мог мне помешать. Первым делом я высыпал в фарфоровую ступку немного марганцовки, добавил несколько капель серной кислоты и тщательно растёр получившуюся смесь. Теперь, если следовать методике, я должен был с помощью стеклянной палочки перенести немного этой смеси на фитиль спиртовки. Ага, щас. Делать мне больше нечего, кроме как следовать инструкциям! Я взял ступку с марганцевой смесью в руку, повернулся к однокурсникам и торжественно возгласил:
– Смотрите и дивитесь!
С этими словами я вылил в ступку немного спирта. От соприкосновения с марганцевой смесью спирт вспыхнул.
– А теперь вы увидите тщетную попытку погасить неугасимый пламень!
Я изо всех сил подул на огонь, и он потух. И тут же вспыхнул снова! Ведь контакт между спиртом и марганцевой смесью сохранился. В этот момент дверь открылась, и в лабораторию вошёл декан. Я шагнул назад, намереваясь убрать полыхающую ступку в вытяжной шкаф, и… споткнулся. Горящий спирт и негорючая, но от этого ничуть не менее опасная марганцевая смесь выплеснулись на костюм вождя всея химфака. Пиджак и рубашка вспыхнули, и напрасно декан хлопал руками: справиться с огнём было ему не под силу. Наконец я сообразил налить в мерный стакан воды и вылить её на декана.