— Опал.
Я закрыла глаза. Даже во взломанной связи с шумом никто не говорил мое имя так сладко и грозно, как мама.
— Почему ты звонишь с номера Хейди? — спросила я на английском.
— Потому что ты не отвечаешь, когда я звоню со своего, — ответила она на корейском, что было хитростью. Она знала английский — а еще японский, французский, немецкий и китайский — лучше меня. Корейский был для семейных дел, значит, она не была рада. Но она и не звонила по хорошему поводу. — Я слышала, ты вот-вот пропустишь выплату долга, — продолжила мама. — Очень безответственно с твоей стороны.
— Где ты это слышала? — я все еще говорила на английском, потому что могла делать это, находясь на другом конце мира.
— Интуиция матери.
— Это не настоящее.
— Но я все еще права, — уверенно сказала она. — Да?
Я вздохнула и прислонилась к подоконнику.
— Я еще не опоздала, — упрямо сказала я. — Сейчас понедельник. А деньги нужно отдать до пятницы.
— Тут уже вторник, — напомнила она мне. — Твой отец…
— Я заплачу, — процедила я. — Скажи отцу заниматься его делами.
— Но ты — его дело, — напомнила она. — Ты стала его делом, когда влезла в долги.
Отец лез в мою жизнь и до того, как деньги стали проблемой, но я не стала отмечать это. Мама, как всегда, умела превратить сложные ситуации в простые изъяны, обычно мои. Но было сложно говорить, что она ошибалась, ведь я должна была вернуть деньги отцу.
— Так не должно быть, — сказала она, голос был таким сладким, что я чуть не повелась, но знала, что это было. — Твоему отцу все равно насчет денег. Такое количество — мелочь для его величия. Он просто хочет, чтобы ты вернулась домой, где тебе и место. Ясно, что твой эксперимент с независимостью не удался. Ты живешь в Подземелье, работаешь горничной…
— Уборщиком, мам, — сказала я. — Я — Уборщик. Это другая работа.
— Не важно, — отозвалась она. — Это все еще мелочь, и ты все еще нищая.
— Откуда ты это знаешь? — возмутилась я. — Уборка — прибыльное дело. Может, я богатая, но просто занята и не успеваю переживать из-за мелких семейных долгов.
Она рассмеялась, звук был красивым, музыкальным.
— Милая, прошу, не играй со мной. Ты с трудом справлялась с каждой оплатой с марта. Ясно до боли, что ты тонешь, так что перестань упрямиться и вернись домой. Ты так юна, и твоя магия страшная. СЗД — не место для ленивых детей.
— Мне двадцать шесть, мам, — я потерла занывшую голову. — Найди аргумент лучше.
— Как я могу видеть тебя не ребенком, когда ты так себя ведешь? — рявкнула она, сладость пропала из голоса, проявилась сталь под ней. — Твой отец был щедрым, дал тебе гулять, но уже достаточно. Твое поражение всем очевидно. Дочь лучше, достойная быть Ён Э, поняла бы это и давно вернулась домой, но! Я проклята неблагодарной сошкой, не способной понять, с какими привилегиями она родилась. Ты можешь понять, какие страдания причинила своим эгоизмом?
— Уверена, ты переживешь, — буркнула я, закатывая глаза. — Я бросаю трубку. Скажи папе, что его деньги будут вовремя.
— Можешь сказать ему сама, — сказала она. — Он уже там.
Я застыла.
— Тут? В СЗД?
— Не ради тебя, — сказала она. — У него дела в городе на этой неделе, но ему так будет удобно подобрать тебя, когда ты пропустишь срок.
— Надеюсь, он не изменил планы, — прорычала я. — Потому что я не пропущу срок.
— Не давай обещания, которые не сдержишь, — предупредила она. — Не забывай, Опал, ты сама это делаешь. Ты настояла на долге. Твой отец пока что был снисходителен. Даже слишком, как по мне. Но даже его терпение не бесконечное. Ты знаешь, на что он способен. Если продолжишь перечить ему, виновата будешь сама.
Она была права. Я знала, на что был способен мой отец. Потому рискнула всем, чтобы учиться заграницей. Потому работала, не привлекая внимания, отрезала себя ото всех друзей, как Хейди, которая видела меня всего четыре часа, но уже как-то слила мой новый номер моей матери. Теперь придется снова его менять.
Я уже предупредила, что бросаю трубку, так что не жалела, что прервала разговор без слов. Я расчесывала волосы яростными движениями, пока они не стали прямыми и сияющими снова, а потом собрала их в хвост, чтобы они не лезли в лицо, и потому что моя мама ненавидела хвосты. Я сняла пончо через голову, ополоснула его в душе. Когда вся грязь оказалась на дне кабинки, а не на зачарованном пончо, я стряхнула воду и прошла в гостиную, чтобы зарядить чары.
Напечатанный заранее круг магии, который прилагался к пончо, был в углу гостиной, где я его оставила вчера, лежал на моем мини-холодильнике. Я сбросила твердое кольцо на пол ногой, швырнула тяжелое зачарованное пончо в центр и втянула магию в ладони. Когда я набрала достаточно — может, слишком — я толкнула силу в круг, наполняла его, пока тонкие линии заклинания, напечатанного лазером, не вспыхнули. Магия толкнула меня. Я с удовлетворенным видом отдала достаточно на место использованной, оставила чары заряжаться и прошла в спальню переодеться.