Под удаляющийся топот тяжелых башмаков он подобрал винтовку с ружьем и вернулся в дом:
— Они всегда такие смелые?
— По разному, — хмыкнул глава семейства.
Крезен с Ромералесом и сержантом расставили наблюдателей, чтобы никто не мог подобраться к подворью незамеченным, и собрали остальных в большой комнате, чтобы хоть как-то объяснить, что делать дальше — стрелять только наверняка, не высовываться, в перебранки не вступать…
— Я успел дозвониться в Медину-Сидонию, — обрадовал сержант, — пока эти негодяи не срезали провода. Нужно продержаться до обеда, будет подмога.
Еще полчаса, пока не закончился митинг у восставших, тишину нарушали лишь звяканье оружия и негромкое бормотание Гонсало:
— Шестипалый говорил, что в Каталонию приехал какой-то знаменитый русский коммунист.
— Зачем?
— Так создает отряды, чтобы поубивать всех священников и монахов, да падет на него проклятие.
Крезен настороженно повернулся:
— А имя он не называл?
— Называл, а как же! — охотно подтвердил Гонсало. — Нестор как его, Магано, или Мажино… что-то вроде.
— Махно? — неверяще выдохнул Крезен.
— Точно, Махно!
Михаил выругался сквозь зубы, а Ромералес тут же вцепился в него с требованием объяснить, кто такой Махно.
Пришлось рассказывать про неуловимого атамана, про его рейды сквозь всю Украину, про нелепые поражения добровольцев от необученных крестьян, про лучшие белые части, гонявшиеся за анархистами. На середине истории, как тифозная армия Махно ускользнула из ловушки, расставленной самим Слащевым, лучшим тактиком белых, с улицы послышался шум.
Гвардеец с чердака крикнул, что бунтовщики ставят поперек улицы пустые повозки.
— Боятся, что сбежим…
Крезен сам залез наверх, чтобы оценить ситуацию. Большинство восставших пришло сверху, от церкви, а на идущей вниз части улицы у импровизированной баррикады возилось то ли семь, то ли восемь человек.
— Парламентер, — почтительно доложил гвардеец.
Действительно, от большой толпы медленно отделился тот самый детина с белой тряпкой на палке.
Когда Крезен спустился вниз и доложил обстановку, брат Ромералеса процедил сквозь зубы:
— Маноло… Дать бы по нему хороший залп!
— Не советую, — охладил его сержант, — в суде вся эта шваль скажет, что вы стреляли в безоружного.
— А что делать?
— Тянуть время. Они наверняка потребуют выдать нас, вот и поторгуйтесь подольше!
Михаил потянул Ромералеса за рукав:
— А давай второй заслон, так же, как этих, у поста?
— Туда не подойти…
— По крышам!
— Черепица не выдержит!
— Ползком!
— Ты точно сумасшедший, Мигель.
Пробираться по черепице оказалось сложно — кое-где она гуляла и норовила сорваться вниз, приходилось проверять каждую чешуйку. Где-то позади на повышенных тонах сквозь дверь разговаривали Маноло-Шестипалый и хозяин дома, а внизу, у заваленной на бок повозки, торчали восемь человек с разномастным оружием. В ожидании исхода они вытягивали шеи, чтобы видеть происходящее.
Наверх никто из них не смотрел.
— Втроем не справимся, — прошептал Ромералес. — А самолетов и минометов у нас нет.
— Пугнем. По команде стреляем из всего разом, а ты орешь команды, будто у тебя взвод гвардии.
Вышло как по нотам: после первого залпа за угол метнулись двое, после громогласных приказов Ромералеса кинулись врассыпную остальные. Вслед им Михаил успел запустить кусок черепицы и попал одному по спине, что только придало ускорения.
При выстрелах и криках большая толпа встрепенулась и открыла беспорядочный огонь вдоль улицы, несмотря на то, что у дверей Ромералесов стоял Маноло. На счастье, стреляли из охотничьих ружей, дробью и куда попало. Шестипалый присел от неожиданности, но тут же сообразил, что нужно убегать не к толпе, а от нее, и помчался громадными прыжками вниз по улице, бросив свой флаг.
Он замедлился только когда протискивался между стеной и повозкой, но осел на землю после резкого удара Ромералеса — капитан стволом пистолета ткнул ему прямо в солнечное сплетение, а потом вывернул из руки Шестипалого револьвер:
— Ну здравствуй, амиго.
— Ничего… — ловил дыханье Маноло, — ничего… мы еще поборемся…
— Мы вчера в Альхесирасе видели батальон Штурмовой гвардии, — приврал капитан и ласково поинтересовался: — Как ты думаешь, им хватит трех часов, чтобы добраться сюда?
Шестипалый промолчал, раздувая ноздри от ненависти.
— Только ради нашей старой дружбы, иди домой, запрись и сиди до ареста! Не заставляй меня стрелять!