— Давайте, ребята, покажите, что все было не зря, — обнял я Хосе и Хавьера.
Когда кроме меня с Ларри из наших никого не осталось, Эстегаррибия спросил:
— А вы сами, сеньор Грандер?
— Они слишком меня ценят и не пускают в бой. Вот он, — я показал на Панчо, — обещал прострелить мне колено, если я полезу воевать.
— Ха-ха, смешно! — генерал снял фуражку и пригладил густые волосы. — Ну что же, надеюсь, я смогу составить вам хорошую компанию. Не желаете терере?
Первый глоток холодного мате мы сделали с появлением солнца над горизонтом. А станет ли оно солнцем Аустерлица, сейчас зависит только от ребят.
По спине поползли нервные мурашки, рука со стаканом-гуампой слегка вздрогнула, и я, чтобы успокоится, принялся вспоминать последние полтора года моей жизни в этом времени.
Глава 2
Мятеж не может кончиться удачей
Паника, охватившая меня после летнего нежданчика 1932 года, шла на убыль с каждой новостью и закончилась через пару дней словами Панчо:
— Все, Санхурхо арестован.
Испанцы в большинстве своем писания оппонентов склонны игнорировать, вот и руководитель мятежа зря Ленина не читал, очень зря. И вовсе не для расширения политического кругозора, а для изучения технологии восстания нового типа. Даже я, школу с институтом закончивший сильно позже развала Советского Союза, и то знал формулу «непременно занять и ценой каких угодно потерь удержать телефон, телеграф, вокзалы и мосты». А генерал Хосе Санхурхо-и-Саканель — нет, хотя ему вроде бы положено иметь представление о таких вещах и по должности, и по месту в заговоре.
Оттого генерал переворот делал по лекалам классического «пронунсиаменто» XIX века. Как дети, ей-богу — левее левых анархисты уверены, что достаточно объявить «либертарный коммунизм» в одной отдельно взятой деревне и все мгновенно наладится само собой, правее правых генералы аналогично уверены, что достаточно известному и авторитетному «каудильо» кинуть клич, как вся армия немедленно и радостно последует за ним восстанавливать монархию.
В своем манифесте Санхурхо назвал Учредительные кортесы нелегитимными — якобы их избрали в «обстановке террора». Однако генерал благоразумно, чтобы раньше времени не дразнить гусей, промолчал о возвращении короля, обещая лишь новые свободные выборы, которые и определят форму правления.
В общем, «все сладится по слову моему».
Что характерно, таким же подходом отличался наш с Мишкой компаньон Юрка, отжавший у нас первую «компанию». Он хорошо умел отслеживать уровень продаж, но когда доходы падали, имел только одну стратегию — «Надо повесить объявление о скидке!»
А какую, на что, кому ее давать, срок действия, как обеспечивать — его не интересовало, все должно образоваться само.
Так и здесь, удивительная наивность, прямо по анекдоту — «въехать в Кремль на белом танке и, пока все очухаются, дать радиограмму, что власть захвачена», авось поверят.
Причем как среди заговорщиков, так и в правительстве: одни конспирировали практически на виду и не особо скрывались, другие, видя это, не предпринимали ни-че-го.
А отдуваться, как обычно, мне.
Панчо докладывал подробности уже в самолете — после стачки мое присутствие потребовалось на раскиданных по Испании заводах. Общенациональную забастовку в ответ на мятеж объявила CNT, но какого хрена бросать работу на моих предприятиях? Я-то точно за республику и против военных переворотов, но нет…
'Солдаты! Рабочие! Крестьяне! Раскольническое и преступное нападение со стороны самого черного и реакционного сектора армии, аристократической военной касты, которая ввергла Испанию в самый гнетущий позор темного периода диктатуры, только что застало нас врасплох, осквернив нашу историю и нашу совесть, похоронив национальный суверенитет на самом тяжелом перепутье. На такую недостойную провокацию можно ответить только всеобщей революционной забастовкой, начав гражданскую войну на улицах и в прилегающих сельских районах.
Рабочие! Солдаты! Объединяйтесь, чтобы сражаться на улицах. CNT призывает вас к борьбе. Да здравствует классовая война! К оружию!'
Все, как обычно — много громких призывов и мало организации. Хорошо хоть до стрельбы дело не дошло, побузили и разошлись, когда правительство справилось. А мне теперь разгребай — график производства к черту, один склад пустой, другой переполнен, вгорячах два станка запороли, Белл рвет и мечет…
Самолет тряхнуло и я вцепился в подлокотники
— Не дрова везешь, сучье вымя! — рыкнул на пилота Сева Марченко.
Он понемногу возвращался к летной работе после аварии в горах Наварры, пока в статусе инструктора, но недалек тот день, когда врачи разрешат ему сесть за штурвал самому.