— Знаешь, Володя, какая-то слабость навалилась. Не пойму, что бы могло быть…
— А, ничего удивительного, — весело ответил Владимир. — Упало давление, хляби небесные разверзнулись. Реагирующая у вас на атмосферное давление кровяная система! Наверняка есть тенденция к повышенному кровяному давлению. Пройдет непогода, все встанет на свои места.
— А ты как чувствуешь?
— Ну, что вы, Василий Андреевич, прекрасно! Я сейчас отколюсь туда за рыбкой, — и геолог показал в сторону Верхней Ангары.
— Один бы только не ходил!
— Да не с кем идти, Василий Андреевич, Все какие-то охмуренные. Вот дядя Саш л ничего, но его не возьмешь, ему надо за своими рысаками доглядывать.
Василий Андреевич обошел лагерь. Супруги-геологи Вахроневы — Саша и Люба — чувствовали себя ничего, но не совсем нормально. Лариса, техник-геолог, работающая у Василия Андреевича второй сезон после окончания техникума, слегла, тошнота и головокружение у нее усиливались. Жаловался и Юрий Николаевич. Молодые парни — маршрутные рабочие — просто еще спали, их никто не тревожил в палатке. Жаловалась и пожилая повариха баба Фрося.
Радию они с Владимиром установили еще с вечера, но утром она что-то дала сбои — не слышно было ни базы, ни далекой экспедиционной мощной рации в Нижнеангарске. А по утрам ведь слышимость хорошая. Порою слышны радиостанции, работающие за Байкалом и даже дальше.
День прошел в неясной еще тревоге. Погода за день не изменилась — по-прежнему моросил дождь, низкие тучи плотным темно-серым покрывалом окутывали окрестные горы. Погода не мешала только Владимиру, в дождь ведь лучше ловится. По он пришел с рыбалки пустой. Удивительное дело: рыбы не было ни в Верхней Ангаре, ни в устьях ее притоков.
Ночью состояние Ларисы ухудшилось. Плохо стали чувствовать себя супруги-геологи, жаловались и молодые парни. Да и сам Василий Андреевич был явно нездоров — тошнило, пропал никогда не покидавший его аппетит, кружилась голова. «Что бы могло быть и, главное, разом у всех, — думал он, — хотя не у всех — Владимир и дядя Саша не жалуются».
С вечера они с Владимиром наладили рацию, все дело было в неправильно поставленной антенне. Утром в экспедицию был отправлен вызов на санитарный вертолет. Лариса уже впадала в беспамятство, часто забывалась, выкрикивала чьи-то имена, кого-то звала, о чем-то просила. Временами она забывалась в тяжелом сне.
Вертолет появился на другой день, когда прекратился дождь, поднялись выше свинцовые тучи, оторвавшись краями от лесистых гор. Сквозь прорванное покрывало туч светилось местами синее-синее небо. Прилетевшая на МИ-1 медсестра быстро осмотрела девушку. И без этого осмотра ясно было, что ее состояние таково, что нужно спешно вывозить больную в Нижнеангарск. Пока собирали Ларису, Василий Андреевич пригласил медсестру к себе в палатку.
— Знаете, Катя, ведь болеют у меня все, в том числе и я. Здоровы только двое. Вы передайте, пожалуйста, там, в Нижнеангарске, что у нас похоже на эпидемию.
— Да вы успокойтесь, Василии Андреевич. Все обойдется. Бывает, что заболеет один человек, а всем окружающим кажется, что и они больны тем же самым. Я вот вам здесь оставлю таблетки…
— Все это у нас есть.
Вертолет улетел. Прошло три дни. В отряде ничего не изменилось. Все жаловались, все охали, все отлеживались. Приняли решение выходить на базу. Сообщили об этом в экспедицию, получили оттуда согласие, и отряд вернулся на базу. Возвращались хмурые, недовольные, больные, чувствовавшие себя в чем-то виноватыми.
На следующее утро все выздоровели. Словно возвращение на базу всех вдруг вылечило. Появился у всех аппетит, прошли головокружения. Поправился и Василий Андреевич.
Из Нижнеангарска шли известия, что Лариса тоже чувствует себя нормально, но все еще находится под наблюдением врачей. Они не торопились с заключением. Только через неделю повели девушку к главному врачу. Пожилая женщина-бурятка, главный врач, сказала ей, что ее выписывают, что диагноз ставят ей довольно-таки неопределенный — синдром на почве зимней авитаминизации организма и нервного переутомления, что она должна следить некоторое время за собой.
Лариса вернулась в партию вместе с главным геологом экспедиции, прилетевшим выяснить, что это за непонятные истории происходят у Киселева.
Вечером все геологи собрались в палатке у Василия Андреевича.
— Я думаю, — начал Василий Андреевич, растягивая по привычке слова, — что все дело в местности. Подозрения на пищу отпадают — теми же консервами и вообще продуктами питаются и на базе, и в поисковом отряде. Мне кажется, что нужно проверить еще раз эту впадину.