Ну, конечно, только для тех, у кого от высоты не кружится голова… Ухватившись за край подоконника, Магнус подтянулся и почувствовал, как бешено заколотилось сердце, но гнев его по-прежнему был слишком силён… Ухватившись за водосточную трубу, он тоже поставил ногу на заснеженный карниз и тремя осторожными шажками преодолел расстояние до пожарной лестницы.
Снег не успел засыпать следы, оставленные Антоном на ступеньках, спиралью ведущих вверх. Они привели Магнуса этажом выше, на зарешеченную галерею, которая тянулась вдоль всего фасада. Внутри оказалось слишком темно и почти ничего не видно, не считая череды запертых дверей: Магнус тщетно подёргал их за ручки. Куда вели все эти двери? В квартиры учителей? В старинные классные комнаты, которые давно перестали использовать?
Галерея заканчивалась тупиком и ещё одной дверью, которая тоже оказалась закрыта. Плевка нигде не было. Он будто растворился в черноте ночи.
«Стоило ли рисковать ради того, чтобы оказаться взаперти здесь, наверху?» – спрашивал себя Магнус, привыкая к мысли, что опасную дорогу сейчас придётся повторить в обратном направлении.
– Не меня ищешь?
Магнус резко оглянулся. Плевок сидел на парапете галереи, словно большая ночная птица. Как он сумел проскользнуть незамеченным прямо перед носом у Магнуса?
Плевок курил, кончик его сигареты светился красной точкой в полутьме, и казалось, главарь хулиганов был загипнотизирован бездной, раскинувшейся внизу.
– Что ты здесь делаешь?
– Смотрю.
– На что смотришь?
– На кое-что.
– Отдавай, гад.
Магнус подошёл ближе, сжимая кулаки. Антон продолжал сидеть неподвижно, созерцая двор внизу, и даже не поднял головы, что разозлило Магнуса ещё больше. Достаточно было толкнуть его разок, и Плевок опрокинулся бы с парапета и полетел вниз, унося с собой все свои проблемы.
– Отдавай, – повторил Магнус.
– Чего?
– Ты прекрасно знаешь чего.
Плевок пожал плечами. Чересчур просторная куртка Магнуса подчёркивала худобу Антона и делала его удивительно беззащитным.
– Она всё равно воняет.
– Мне плевать на куртку. Отдавай медальон.
– А, это…
Он поднял вверх правую руку: на пальцы была намотана, подобно чёткам, цепочка с украшением в форме книжки.
– Эту девчачью ерунду?
– Это память. Отдай её мне, Плевок, и можешь забрать себе куртку.
– Кто это на фотографии?
– Кое-кто… Тебя не касается.
Антон восхищённо присвистнул.
– Красивая. Это твоя мать?
– Нет… Да… Не твоё дело.
Плевок всматривался в медальон так внимательно, что глаза почти сошлись на переносице. Уголок правого века слегка подёргивался.
– Везёт тебе. Я всегда мечтал узнать, каково оно это.
– Каково оно что?
– Когда у тебя есть мать.
– Она умерла, Плевок. Я замёрз и не хочу об этом говорить.
– Умерла? Когда это? Давно, что ли? Поэтому ты тут? Потому что у тебя больше нет родителей?
– Хватит. Отдавай медальон. Сейчас же.
Антон пожал плечами. Белобрысая прядь волос, свисающая с его лысого черепа, была похожа на хвост Джеда, хорька господина Прибилитца.
– Найдёшь свой брелок в снегу – и бери себе, – с довольной ухмылкой проговорил Плевок, выставив над парапетом руку, на которой раскачивалась цепочка с медальоном. – Всё равно он ничё не стоит.
– Не смей, – пригрозил Магнус. – Если ты его уронишь, я…
– Поздно.
Плевок в театральном жесте разжал пальцы, и медальон исчез в ночной мгле.
– Нет! – выдохнул Магнус. – Зачем ты это сделал?
– Дешёвка, говорю ж тебе.
– Сволочь! Ты за это заплатишь!
Магнус бросился на Антона. Но тот с кошачьей лёгкостью вскочил обеими ногами на парапет и забалансировал на нём, раскинув руки, как канатоходец.
– Думаешь, сможешь меня поймать? Ну-ка попробуй!
– Не дури, Антон. Слезай!
Плевок в ответ рассмеялся каким-то клокочущим смехом.
– Зацени, такое может только Плевок!
И на глазах у онемевшего Магнуса он опрокинулся в пропасть, где его подхватила ночь и снежные хлопья, которые всё кружились и кружились, как будто бы ничего не произошло.
– Антон! – крикнул Магнус, перевесившись через перила. – Антон!
Внизу, на расстоянии десяти метров от балкона, на укрытом белым снегом школьном дворе лежало тёмным пятном в форме звезды нелепо изогнутое тело Антона Спитла.
Магнус бросился, спотыкаясь и пошатываясь, к пожарной лестнице и кубарем покатился вниз, перемахивая через четыре ступеньки зараз. Ему казалось, что происходящее – страшный сон. Антон Спитл покончил с собой у него на глазах и к тому же по его вине.
Но когда он выскочил во двор, толком ничего не видя вокруг из-за застилающих глаза слёз и бьющего в лицо снега, тела Антона там не было.